Представляю свою проблемную статью, написанную для центрального издания МВД России газеты "Щит и меч":
…А ПОКА ЧТО ПРАВЯТ БАЛ МАРОДЕРЫ
Военная археология как сфера деятельности, до сих пор во многом вне правового поля, чем беззастенчиво и себе в наживу пользуются мародеры из числа черных археологов. При этом легально работающие поисковые отряды красных следопытов в правом поле как на поле… минном. Почему? В этом и попытался разобраться наш специальный корреспондент.
«Сусанинские» тропы… правосудия
На что может рассчитывать законопослушный гражданин, обнаружив где-либо незаконно хранимый арсенал и сделав об этом незамедлительно соответствующее заявление в милицию или чекистское ведомство? Ответ, казалось бы, напрашивается сам по себе: конечно же, на благодарность со стороны государства, причем оформленную, как минимум, в виде благодарственного письма от руководства местных правоохранительных органов. Человек все-таки как-никак честно выполнил свой гражданский долг, причем выполнил его, если оценивать по самому высокому критерию, именно на ниве противодействия угрозе терроризма! Но не спешите с выводами. Раздача благодарностей по данному поводу даже пусть и устных никакими законами и должностными инструкциями, оказывается, не прописана. А бумагу на руки, спустя некоторое время, вам все же выдадут, причем в обязательном порядке, но вот только она вас, полагаю, не очень-то порадует, ибо речь идет о копии… постановления об отказе в возбуждении в отношении вас уголовного дела. Причем, как принято говорить, добавим, «со всеми вытекающими отсюда последствиями» в придачу. И, например, ваша фамилия как, мягко говоря, человека не совсем благонадежного теперь бессрочно будет пребывать в базе информационного центра местного регионального УВД. Выходит, выдал подпольный арсенал – запятнал свою репутацию перед законом?! И это даже при условии, что тот самый арсенал на момент обнаружения являлся отнюдь не вашим, а так называемым бесхозным!
Но это еще цветочки по сравнению с процедурой пристрастного дознания. По себе знаю. Осенью 2005 года, отдыхая в отпуске на малой родине в Смоленской области, пошел как-то в окрестный лес по грибы, да неудачно: вместо поздних опят случайно наткнулся на оставшейся еще с войны в тех местах схрон из семи минометных выстрелов среднего калибра, двух ручных осколочных гранат марки «РГД-33» (а боевая «начинка» каждой – до двухсот граммов литого прессованного тротила!), шести гранатных детонаторов и свыше двух десятков винтовочных и пистолетных патронов россыпью. И это почти все нетронутое ржавчиной, хоть сейчас применяй по боевому предназначению. Но самое страшное, что, судя по «перепаханным» в метрах десяти в стороне окопам, здесь буквально несколькими считанными днями раньше уже прошли «черные» археологии. То, что они не наткнулись именно на этот арсенал, – чудо. Обязательно бы изъяли как наживу для сбыта на нелегальном «оружейном» рынке. И уж совсем, слава Богу, что не рыскали здесь потенциальные террористы: от лесного схрона рукой подать сразу до трех стратегических важных объектов – высоковольтной линии, Варшавского шоссе и железнодорожной магистрали…
Само собой, закинув лукошко, напрямую через лес поспешил в райотдел. Свои слова, поскольку являюсь офицером милиции, подкрепил в дежурной части соответствующим рапортом. Претензий в целом к местным коллегам не имею: те сработали оперативно и четко. Так, лесной схрон, несмотря на вечерние сумерки, незамедлительно был взят под охрану, а следующим утром обезврежен специально вызванными для этого из Смоленска саперами МЧС.
Однако это оказалось только началом истории, а не ее концом: в течение последующей недели буквально был взят в осаду участковым уполномоченным, поскольку ему в силу должностных обязанностей выпало проводить проверку. Он меня навещал, если не каждый день, то через день точно. И мне, должен заметить, еще повезло, что я полковник милиции, а он только майор. А то это мне пришлось бы на попутном транспорте всякий раз добираться по его вызову со своей родной деревеньки не в столь уж близкий райцентр.
А причины частых и изнурительных для меня визитов местного Аниськина были вот в чем: надзирающему прокурору многое почему-то не понравилось в моем рапорте, в том числе данные мною на военном языке и привязанные к топографической карте координаты того самого злосчастного арсенала. Прокурор, судя по всему, не имел ни малейшего представления о такой науке, как военная топография и поэтому, например, потребовал сделать привязку к обычной административной карте-схеме и это при всем том, что на ней никакой тебе географической сетки координат, а вместо границ лесных массивов - размытые зеленые пятна, а посему и ни на намека на наличие в тех относительно глухих местах проселочных дорог и просек. Слава Богу, что теперь бумаги заполнял уже сам участковый, а я лишь давал устные пояснения. Но в любом случае для меня это все обернулось потерянным временем (а я ведь, напомню, находился в отпуске) и расшатанными вконец нервами: каково это, словно даешь изнурительный диктант, изо дня в день, по нескольку часов кряду талдычить одно и тоже!? По-настоящему развеселило лишь, как участковый в угоду прокурору изложил на бумаге в своей конечной версии координаты того давно уже уничтоженного саперами МЧС лесного схрона: Сусанин, поверьте, отдыхает! Жаль, не было возможности сделать ксерокопию! И именно этот вариант, судя по всему, прокурору и понравился.
Вместо того, чтобы направить свои усилия на пресечение деятельности мародеров от черной археологии, которые давно, почти в открытую, а главное совершенно безнаказанно орудуют в местных лесах, прокурор через участкового вновь и вновь почему-то пытался отыскать «изъяны» именно в моем, основанном на уважении к Букве Закона, поступке, придираясь в моем рапорте к каждому слову и едва ли не к каждой запятой. В конце концов этот мой рапорт был им все-таки признан недействительным, что повлекло за собой очередной сеанс моего вынужденного общения с участковым на предмет повторной дачи с моей стороны устных показаний. Как я понимаю, такая «эквилибристика», потребовалась прокурору только для того, чтобы вымарать из материалов дознания факт моего письменного упоминания о нашествии на местные леса мародеров от черной археологии.
- Вот теперь вам, Юрии Петрович, совершенно несложно будет понять, почему мы, красные следопыты, предпочитаем «поднятые» в ходе полевых экспедиций оружие и боеприпасы уничтожать на месте (например, топить в болотах), но только лишь бы избавить себя от необходимости идти в милицию, чтобы сделать здесь очередное заявление об этих опасных находках, - назидательно пояснил мне потом командир одного из официальных поисковых отрядов Смоленщины Сергей Федотов. – Нет заявления – нет и процедуры дознания в отношения тебя. Да и в момент, когда тебя «награждают» постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела, чувствуешь себя под прицелом глаз милицейских начальников не иначе, как преступником, но пока еще непонятно почему пребывающим на воле. Ощущение, поверьте, не из приятных: ты сделал благое дело – внес личный вклад в профилактику угрозы терроризма, а тебя берут вдруг в разработку, как потенциального пособника террористов. А ведь мы работаем на поисковой ниве легально, то есть в рамках действующего законодательства, и не меньше, чем правоохранители обеспокоены криминальной деятельностью черных археологов, которые мародерствуют на местах былых боев, в том числе и в поисках оружия, боеприпасов и взрывчатки…
Равнение – на Западное УВДТ!
А есть ли в России положительные, носящие сугубо конструктивный характер примеры заинтересованного сотрудничества милиции с легальными поисковиками? В принципе «да», хотя, если честно, и не много. Вот «адреса»-«маяки», которые удалось добыть, через личное общение с активистами поисковых объединений Северо-Западного региона, центральной полосы России и Поволжья: ОВД Сухиничского района Калужской области, ОВД Зубцовского района Тверской области, целый ряд райотделов Брянской и Ленинградской областей. Здесь сотрудники милиции не только корректны (но в рамках, разумеется, закона) по отношению к прибывающим к ним в район для проведения официальных полевых экспедиций красным следопытам, но и сами нередко в часы досуга присоединяются к ним на правах поисковиков. При этом оформление по акту сдаваемого поисковыми формированиями смертоносных находок происходит без излишних и надуманных формальностей и, следовательно, бюрократических проволочек.
И, тем не менее, наличие у себя награды со стороны милиции за личное участие в профилактике угрозы терроризма для поисковиков из «большой» России – скорее исключение из правил, чем правило. И в этом отношении по-настоящему показателен как уникальный опыт, накопленный Западным УВД на транспорте МВД России: с конца 1990-х калининградские поисковики – заинтересованные партнеры транспортной милиции региона. При их содействии, например, из незаконного оборота изъято несколько десятков «стволов» и штык-ножей времен Второй мировой, большое количество взрывчатых веществ, а счет боеприпасам, включая ручные гранаты, вообще идет на тысячи. В этом списке даже советский штурмовик, сбитый в небе над Кенигсбергом весной 1945 года. И речь не только о «поднятом» самими поисковиками, но и о нелегальной добыче черных археологов, на пути которых, работая в тесном содружестве с сыщиками отделения по борьбе с терроризмом, негласно в ряде конкретных случаев и встали поисковики.
В результате грудь двух наиболее ярко отличившихся на ниве Антитеррора красных следопытов из Калининграда – мичмана запаса Вальдаса Рыжкова и журналиста Алексея Попова - сегодня украшает медаль «200 лет МВД России», а еще с десяток активистов поискового движения – кавалеры нагрудных знаков служебной доблести российской милиции! Многие из них в довесок были награждены за это (но, специально уточним, награждены именно перед строем сотрудников Западного УВДТ!) еще также медалями от командования Балтийского отдельного казачьего округа и почетными грамотами от Союза работников правоохранительных органов.
Со своей стороны милиционеры-«западники» всячески помогают поисковикам в случае, когда в отношении ряда находок, сделанных теми в ходе полевых экспедиций, требуется проведение квалифицированной криминалистической экспертизы. Нередко милицейские эксперты-криминалисты выступают даже в роли реставраторов. Например, когда какой-то редкий, но, увы, донельзя проржавевшей образец раритетного оружия в силу своей уникальности достоин стать экспонатом музейной коллекции.
Заслуги перед поисковым движением имеет и само управление: дважды его сыщики, будучи внедренными в преступные сообщества, спасали от варварского уничтожения со стороны мародеров останки павших смертью героев в боях за Восточную Пруссию советских солдат. И не просто, уточним, спасли тогда те останки, а еще через архивы воскресили имена тех погибших, разыскали их родственников, проживающих в «большой» России, и совместно с командованием дважды Краснознаменного Балтийского флота провели затем воинский ритуал передачи останков для захоронения на малой родине павших. В одном случае, поясним, речь идет об уроженце Архангельской области красноармейце-автоматчике Михаиле Маркове, который с февраля сорок пятого официально числился без вести пропавшим, а во втором - об уроженце Белгородской области красноармейце-минометчике Григории Дудинских…
Насколько опасны мародеры?!
Чтобы ответить на этот вопрос достаточно вооружиться милицейскими сводками. Вот, к примеру, наиболее громкие операции последних лет сыщиков уже озвученного выше отделения по борьбе с терроризмом Западного УВДТ.
Сентябрь 2000 года. С поличным задержан один из наиболее активных представителей черного «оружейного» рынка региона, в прошлом, кстати, уже дважды судимый. Его оптовый «товар» целиком был добыт в калининградских лесах: 267 снарядов, включая крупнокалиберные для орудий корабельной артиллерии, 1,64 кг взрывчатки и 29 капсюлей-детонаторов.
Февраль 2001 года. В лесном схроне, принадлежавшем незаконному сбытчику взрывчатки, обнаружено три тысячи (!) зенитных снарядов калибра от 23 до 88 миллиметров. Но это только то, что он еще не успел демонтировать. А 5,1 кг гексогенотротиловой смеси и 378 капсюлей-детонаторов – это уже содержимое «выпотрошенных» снарядов, которое делец от «ржавой» смерти как свой криминальный товар поставил на черный «оружейный» рынок, где и был взят с поличным.
Декабрь 2001 года. В городе Гусеве был обезврежен подпольный владелец крупного арсенала – некий 44-летний пастор одной из нетрадиционных для России христианских церквей. Вещдоки уголовного дела: 32 самодельные «адские машинки», замаскированные под пивные банки и начиненные 24,78 кг гексогенотротилового сплава, а также 230 ржавых артиллерийских снарядов калибра 85 и 100 миллиметров, килограмм пороха, два ружья, 199 различных патронов и охотничий нож.
Снаряды, к слову сказать, пастор добывал в окрестных лесах с помощью металлоискателя и шанцевого инструмента, а хранил в самом центре города в собственном гараже. Там же, в гараже производил, и демонтаж: просверлив в корпусе дрелью две дырки, зажимал снаряд в тисках, после чего вооружался паяльной лампой. Вытекающий расплавленный тротил стекал в заботливо подставляемые им одну за другой порожние пивные банки…
Ноябрь 2003 года. В поселке Логвино Зеленоградского района была изобличена хорошо организованная преступная группа нелегальных оптовых поставщиков «ржавой смерти» из числа черных археологов. В результате представители криминальных структур недополучили в свои руки порядка 150 кг уже упакованной в обычные хозяйственные мешки взрывчатки, шесть ручных осколочных гранат, четыре самодельные «адские машинки» общим весом в 2,1 кг тротилового заряда, два снаряда, два детонатора и девять патронов от пистолета ТТ.
Изъятие у черных археологов в больших количествах взрывчатки и артиллерийских боеприпасов, а также гранат и оружия имело место и во все последующие годы, включая и прошедшие месяцы начавшегося 2008-го...
А вот из «стволов», добываемых мародерами, на черном «оружейном» рынке особой популярностью в силу своей безупречной надежности при производстве выстрела старыми боеприпасами пользуются обрезы, сделанные из 7,92-мм немецкой боевой винтовки системы Маузера. Эта винтовка в отличие от нашей трехлинейки, легко поддается реставрации даже в условиях примитивной кустарной мастерской. По крайней мере, из нескольких сильно проржавевших при желании всегда можно собрать одну, в том числе и при условии необходимости замены ствола: в «маузерах» он легко выкручивается из ствольной коробки…
Лучше, чем советские калибра 7,62 мм, сохраняются в земле и немецкие винтовочные патроны: как правило, никакой ржавчины на стальной гильзе и гнили в порохе! Криминальные умельцы производят потом лишь замену капсюля: штатный высверливают дрелью, а на его место ставят охотничий «Жевело» и - при нормальной работе бойка всякая осечка исключена уже изначально!
К сожалению, на скользкую дорожку наживы за счет «военных трофеев» поисковиков порой толкает сама… милиция, хотя и косвенно, конечно. Вот одно из доказательств тому – вырезки из тверских газет приблизительно двухгодичной давности. Заголовки сенсационно-кричащие: «Взрывной рекордсмен», «Поисковик принес в милицию почти 300 кг тротила», «Собирать снаряды гораздо выгоднее, чем картошку». Содержание: командир поискового отряда «Бельский рубеж» из города Белый Сергей Жаров в ходе милицейской операции «Оружие-2» «побил, кажется, все рекорды. Он добровольно сдал в милицию 280 кг тротила. За взрывчатку он получил от государства больше 2 тыс. долларов».
Но в действительности-то, если вдуматься, факт сам по себе откровенно вопиющий: поисковик да вдруг опустился до торговли снарядами, пусть и, откликнувшись на объявление милиции! И было бы полбеды, если бы человек по собственному почину наплевал на закон, но так ведь - с подачи стражей правопорядка: «Раньше находки сдавали для уничтожения в областной департамент по делам гражданской обороны и чрезвычайным ситуациям. Сейчас отряд сменил «пункт приема». Второй год подряд милиция проводит операцию, обещая за «разоружение» немалые денежные вознаграждения. В прошлом году Сергей и его коллеги по увлечению заработали больше 150 тыс. руб. В этом – 75 тысяч».
Странно, но сотрудники Тверской милиции выплачивали ему деньги «за добровольную выдачу», зная, что он официальный поисковик, а последние, поясним, обязаны делать такую выдачу милиции незамедлительно по факту обнаружения и, вдобавок, ко всему прочему еще и по специальному акту, утвержденному соответствующей Директивой Генштаба Вооруженных Сил РФ. И ни в той Директиве, и ни в самом Федеральном законе «Об увековечении памяти павших при защите Отечества», подзаконным актом к которому она и является, возможность денежного вознаграждения за подобное даже не оговаривается, ибо это долг всякого официального поисковика: если вдруг обнаружил предметы боевого применения - сдай их в милицию по описи или же сделай заявление о них, если те в силу своей повышенной взрывоопасности не подлежат транспортировке.
Но и это тоже почти ничто на фоне следующего факта: в конце октября прошлого года командир поискового отряда «Бельский рубеж» Сергей Жаров, отравившись в очередной раз в окрестные леса за своими смертоносными трофеями, подорвался. Да, подорвался насмерть. Вот свидетельства людей осведомленных (цитата по материалам самого авторитетного на сегодняшний день в России Форума наших официальных поисковиков
http://www.soldat.ru/forum), «после взрыва боеприпаса двое москвичей дали дёру с места происшествия. Сейчас трясутся, сканируя Интернет и отключив мобильники. С. Жаров истек кровью и умер, не дождавшись помощи…».
Как надо полагать, сотрудники Тверской милиции как «косвенно не причастные» каких-либо угрызений совести по поводу описанного выше трагического происшествия не испытывают…
Поисковики – не в законе?
Это непреложное правило, прописанное в Федеральном законе от 14 января 1993 года № 4292-I «Об увековечении памяти павших при защите Отечества» и принятых к нему подзаконных актах: все земляные работы в ходе полевых экспедиций поисковики обязаны осуществлять в России только при наличии у себя на руках соответствующих и оформленных на бумаге административных разрешений и в тесном контакте не только с военными властями, но и с муниципалитетами, и местной милицией. В противном случае речь уже идет не о красных следопытах о мародерах из числа черных археологов.
Однако, к сожалению, закон не совершенен. И не совершенен хотя бы уже в силу того, что основный подзаконный акт к нему – соответствующая Директива Генштаба, которая как документ не имеет никакой юридической силы по отношению к местным властям и органам правопорядка. И это при всем том, что именно в ней относительно подробно прописан основной механизм проведения полевых экспедиций и условия взаимодействия в ходе них поисковиков с муниципальными структурами и милицией. На практике это приводит к не столь уж редким конфликтам поисковиков с чиновниками, в ходе которых аргумент силы в лице ОМОНа, конечно же и разумеется, всегда на стороне чиновников, даже если те вдруг в какой-то конкретной ситуации откровенно и не правы.
Еще большую сумятицу в силу нерасторопности правительственных чиновников внес и Президентский Указ № 37 от 22 января 2006 года. На основании него (пункт первый Указа) Министерство обороны РФ теперь - уполномоченный федеральный орган исполнительной власти в сфере увековечения памяти павших при защите Отечества. В связи с этим Правительство РФ обязано было в трехмесячный срок со дня выхода в свет данного Указа «подготовить и внести в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации проект федерального закона о внесении изменений в Закон Российской Федерации от 14 января 1993 г. № 4292-I «Об увековечении памяти павших при защите Отечества», связанных с реализацией пункта 1 настоящего Указа». Однако воз, как говорится, и поныне там. В результате - искусственно созданный правовой вакуум: старый порядок, когда административные разрешения на проведение полевых работ выдавались поисковикам со стороны всех заинтересованных ведомств, включая муниципалитеты, как бы уже не совсем легитимен, а вот новый, когда эти полномочия провозглашены в пользу Министерства обороны РФ в лице подразделений Военно-мемориального центра при начальнике Тыла Вооруженных Сил, еще, увы, на законодательном уровне должным образом детально не прописан. А прямое следствие возникшей ситуации – деятельность и даже отчасти уже сам факт существования сегодня официальных поисковиков во многом как бы за гранью закона: в условиях, когда в большинстве российских регионов пока отсутствуют территориальные структуры Военно-мемориального центра, а во многих сельских районах в силу проведенных ранее сокращений - военные органы управления в лице райвоенкоматов, у них зачастую нет не просто «локтевой», а всякой иной связи с уполномоченными на то военными властями. То есть, говоря по-другому, они и сами бы рады взаимодействовать с оборонным ведомством как со своим новым куратором, но каким образом, если уполномоченные на то от Министерства обороны органы на местах зачастую просто напросто отсутствуют как таковые?!
- По большому счету нам сегодня, как воздух, нужен закон о военной археологии, - это точка зрения такого крайне авторитетного не только в России, но далеко за ею пределами нашего «государственного поисковика», как А. Овсянов из Калининграда. Все последние десятилетия по линии государственных органов Минкультуры по сохранению памятников Авенир Петрович, напомним, профессионально занимается поиском укрытых нацистами в земле и прочих потаенных тайниках предметов культурного и исторического наследия. - Ведь те же самые мародеры в меньшей степени разграбляют безымянные захоронения советских воинов, ибо их основной шкурный интерес – в поиске и последующем сбыте с целью наживы военной атрибутике вермахта и вообще германского нацизма, а также, если они действуют по заказу криминальных структур, - оружие, взрывчатка и боеприпасы. Узкая специализация многих калининградских мародеров к тому же – материальные ценности, включая, прежде всего, изделия из драгметаллов, спрятанные немецкими войсками и населением в ходе отступления вглубь Восточной Пруссии под ударами наших войск лета-осени 1914 года и осени 1944-весны 1945 годов…
От себя добавим, что военная археология давно уже де-факто, но только вот до сих пор пока еще не де-юре является непреложным прикладным атрибутом к такой науке, как военная история. Большинство мародеров – асы по линии военной археологии, а вот поисковики зачастую, к своему стыду, даже такого термина и не слышали и вообще многие из них должным набором военно-исторических и военно-специальных знаний и практических навыков, без которых немыслимо в принципе заниматься военной археологией, чаще всего не владеют. Так - любители себе по принципу: «Могу копать, а могу – не копать». В результате инициатива, в том числе и по причине правового вакуума (а это – гарантия безнаказанности), всецело на стороне мародеров. Кстати, именно потому последние не особенно-то уж боятся пристрастного внимания к себе со стороны правоохранительных органов, если конечно не промышляют «добычей» оружия боеприпасов и взрывчатых веществ. На своих сходках, к слову сказать, любят, похохатывая, бахвалятся друг перед другом как вновь «опростоволосили» нагрянувших к ним домой с очередной проверкой (читай – обыском) оперативником. По секрету расскажем, что самый ходовой прием забавы ради поиздеваться над стражами правопорядка в ходе таких их визитов – рассыпать по всей площади дома (а лучше палаточного городка, если проверка проходит в полевых условиях) измельченный в мелкую крошку тротил: служебная собака запах слышит и реагирует, а тайника при этом со взрывчаткой в принципе не существует. Случается, что неопытные оперативники начинают в поисках тайника со взрывчаткой копать одну за другой ямы или даже взламывать в доме полы или стены, что впоследствии дает мародерам потенциальную возможность с удовольствием «вкатить» милиции в судебном порядке денежный счет на кругленькую сумму…
«Мальчик в овраге нашел пулемет»…
Совсем недавно, 4 апреля, в Калуге состоялась торжественная церемония открытия Международной Вахты Памяти 2008 года. Около сотни делегатов, собравшихся за казенный счет со всей страны, включая Камчатку и Ханты-Мансийский автономный округ, а также из ряда бывших союзных республик, как активистов поискового движения принимали и чествовали здесь высокопоставленные чиновники, причем чиновники не только в лице местного губернатора, но и представителей целого ряда заинтересованных федеральных министерств и ведомств, включая оборонное. Безусловно, это все прямое доказательство признания нашим государством всей важности той благородной деятельности, которой занимаются красные следопыты и поисковики в целом. И это одновременно его государства, косвенный ответ всем тем должностным лицам структур правопорядка, Минобороны и местных органов власти, которые, утомленные неравной борьбой с мародерами, все громче и чаще начинают настаивать сегодня на введении официального и полного запрета для «неформалов» в России впредь заниматься военной археологией.
Казалось, только б радоваться теперь от такого столь высокого внимания со стороны государства к проблематике поискового движения, однако присутствует одно принципиальное «но», которое в данном случае во многом как ложка дегтя в бочке с медом: большинство делегатов – отнюдь не профессионалы от военной археологии, а руководители школьных самодеятельных отрядов красных следопытов. И каждое лето они, мотивируя это якобы некоей неотъемлемой спецификой военно-патриотического воспитания, вывозят подшефную ребятню для производства раскопок на… местах былых боев. То есть, переходя на казенный язык, несовершеннолетние получают таким образом несанкционированный никакими законами доступ к работе со взрывоопасными предметами. А это уже, по сути, за всякой гранью.
За гранью закона, добавим, и участие юных следопытов в «подъеме» останков советских солдат, ибо все работы, связанные с эксгумацией, в России разрешено проводить лишь лицам не моложе восемнадцати лет.
И хорошо, если очередная вахта детско-юношескими поисковыми отрядами проводится совместно с саперами специализированного поискового батальона Минобороны, но ведь чаще всего – отдельно и автономно и самое страшное – без предварительной зачистки военными саперами (а подобное – вообще исключение из правил, чем правило!) квадрата, где юным красным следопытам предстоит вгрызаться в землю лопатами.
Кстати сказать, в Калуге с высокой трибуны ни разу не прозвучали слова предупреждения к поисковикам о необходимости безусловного соблюдения строжайших мер личной и коллективной безопасности в местах производства полевых работ, а также никакого правового «ликбеза» на предмет особенностей организации взаимодействия в районах проведения полевых экспедиций с местными муниципалитетами и милицией. И это лично меня неприятно шокировало: получается, государство, объявившее себя правовым, не хочет считаться с собственными законами!?
Полковнки милиции Юрий РЖЕВЦЕВ.
НА СНИМКАХ: о заслугах на ниве Антитеррора поискового отряда «Звезда» из Смоленской области «Щит и меч» на своих страницах уже рассказывал неоднократно. И, тем не менее, эти заслуги до сих пор не укрепили доверие местной милиции к его бойцам как к своим добровольным помощникам. И это несмотря даже на то, что костяк отряда – люди в районе авторитетные и с не запятнанной репутацией: руководители-производственники и таможенные служащие;
осенью 2006 войска Калининградского гарнизона Балтийского флота в ходе торжественного построения отдали дань памяти красноармейцу Ивану Дудинских, останки которого были спасены от разграбления мародерами сыщиками Западного УВДТ;
вот так гуртом рядом с запасами картошки хранил в подвале своего гаража ржавые снаряды гусевский пастор-«оружейник»;
мародеры из Логвино в момент задержания с поличным: у ног – хозяйственные мешки, полные тротила;
это вооружение с погибшего в небе над Кенигсбергом советского штурмовика Ил-2 было выдано калининградскими поисковиками Западному УВДТ.
Фото автора, Алексея Попова и из материалов уголовных дел.
