Подвиг разведчиков

Все,что связано со Второй Мировой войной и затрагивающее Инстербург

Модератор: Wandragor

Аватара пользователя
Nick
Участник
Сообщения: 426
Зарегистрирован: 01 авг 2005, 11:06
Откуда: Черняховск-Москва
Контактная информация:

Сообщение Nick »

Явный дисбаланс в материальном обеспечении сотрудников спецслужб и военнослужащих Минобороны России ощущается и сейчас.
Но как это так - РККА принимала в состав РДГ партизанов, соответственно зачисляя их в личный состав войсковых частей, а на довольствие не ставила? Что, направляя группе, находящейся в тылу противника, продукты, снаряжение, вооружение командование не рассчитывало потребность членов группы из числа партизан?
Последний раз редактировалось Nick 21 авг 2005, 22:34, всего редактировалось 1 раз.
sobkor
Форумчанин
Сообщения: 7584
Зарегистрирован: 08 авг 2005, 19:04
Откуда: Калининград
Контактная информация:

Сообщение sobkor »

Николай, в отношении бойцов-партизан речь идёт несколько о другом. Поясню: до момента официальной мобилизации через военкомат (а для этого надо было, как минимум, выжить в тылу врага и соединиться с регулярной Красной Армией) они де-юре не считались действующими военнослужащими, а просто добровольцами партизанских формирований. А, следовательно, в силу данного статуса не могли являться штатными представителями фронтовых Разведуправлений (или же ОМСБОН НКВД-ОООН НКГБ СССР).
Однако, похоже, встречались и исключения – по крайней мере, в конце 1944 года и, по крайней мере, в отношении ряда специальных диверсионно-разведывательных групп Разведуправления 2-го Белорусского фронта. Так, девять человек личного состава разведгруппы «Невский» капитана И.Е. Черникова в сентябре 1944 года «приросли» бежавшим из немецко-фашистского плена Г.Я. Остратенковым. А разведгруппа «Матросов» младшего лейтенанта Ф.С. Фазлиахметова – сразу тремя бывшими советскими военнопленными, один из которых – Иван Бабенко – впоследствии стал профессиональным диверсантом-разведчиком.
Вообще, конечно, Советская власть демонстрировала безоглядное варварство в отношении пропавших без вести (а к их числу относились и многие из бойцов-партизан): все они по дате, когда были учтены как пропавшие без вести, исключались из списков Советской Армии с вытекающими отсюда последствиями социального характера: прекращалось начисление денежного содержания, прекращалось исчисление ценза на присвоение очередного воинского звания и т.д. В США же, насколько знаю, в те годы практиковался иной подход: до тех пор, пока не будет доказано, что конкретный пропавший военнослужащий именно погиб, он продолжал состоять в списках своей в/ч.
Правда, в тех случаях, когда партизан, ещё находясь в рядах партизанского формирования, оказывался официально учтённым Центром, то в случае его гибели в «похоронке» военными властями нередко указывалась его воинское звание, последняя воинская должность (т.е. должность на момент, когда официально выбыл из действующей армии как без вести пропавший) и сумма денежного содержания, которую получал в армии по той самой должности. У меня есть копии таких «похоронок».
Что же касается, более высокого уровня социальной защищённости представителей спецслужб перед просто военнослужащими, то здесь всё правильно. Так и должно быть: силовая правоохранительная деятельность – это опасный, крайне напряжённый и требующий повышенной профессиональной квалификации труд. Армейцы, какими бы изнурительными не оборачивались для них повседневные служебные будни, по интеллектуальному напряжению сил и ежедневным физическим перегрузкам по сравнению с офицерами из оперативных подразделений силовых ведомств, говоря на современном сленге, - просто отдыхают.
Юрий РЖЕВЦЕВ
Последний раз редактировалось sobkor 22 авг 2005, 12:10, всего редактировалось 1 раз.
sobkor
Форумчанин
Сообщения: 7584
Зарегистрирован: 08 авг 2005, 19:04
Откуда: Калининград
Контактная информация:

Сообщение sobkor »

В летопись разгрома Восточно-Прусской группировки немецко-фашистских войск золотыми буквами вписаны имена не менее чем троих диверсантов-разведчиков из числа Героев Советского Союза (это – Ю.А. Колесников, А.А. Морозова и Ф.Д. Фёдоров), а имена ещё двоих (С.А. Ваупшасов и З.А. Космодемьянская) увековечены на современной калининградской земле уже в послевоенный период.
Сегодня и в последующие дни – биографические справки на этих Героев со страниц рукописи Правоохранительной энциклопедии Калининградской области. Авторство моё.
Юрий РЖЕВЦЕВ

Советские диверсанты-разведчики из числа
кавалеров Золотых Звёз Героя,
чьи имена так или иначе связаны с калининградской землёй
1. Ваупшасов (Ваупшас) Станислав Алексеевич – из ОООН НКГБ СССР;
2. Колесников Юрий Антонович – из ОООН НКГБ СССР;
3. Космодемьянская Зоя Анатольевна – из в/ч 9903 Разведотдела штаба Западного фронта;
4. Морозова Анна Афанасьевна – из Разведуправления штаба 3-го Белорусского фронта;
5. Фёдоров Владимир Дмитриевич – из Разведуправления штаба Балтийского флота.

ВАУПШАСОВ (ВАУПШАС) Станислав Алексеевич (1899-1976), Герой Советского Союза (1944) из числа воспитанников органов госбезопасности и пограничных войск, ветеран-чекист, посмертно увековеченный на калининградской земле, известный советский писатель-мемуарист, полковник в отставке, Почётный сотрудник госбезопасности.
Родился 27 июля 1899 года в Литве - в местечке Грузджяй Шяуляйского района в семье батрака. Литовец. Член КПСС с 1920 (по другим данным - с 1940) года.
Образование: в 1919 – Военно-политические курсы; в 1926 – рабфак в Москве.
В Красную Армию вступил добровольцем в 1918 году и с этого же времени участник Гражданской войны: боец 8-й отдельной дивизии Западного фронта, слушатель (1919) Военно-политических курсов, политрук роты 151-го полка.
В апреле 1920 года в составе советской диверсионной группы был заброшен на территорию панской Польши (западные районы Белоруссии, включая тогдашний Вильно). В дальнейшем командовал здесь партизанскими отрядами. В частности, переодевшись в форму польского полицейского, вынес народный приговор крепостнику-помещику; в тех же краях летом 1924 года, искусно сыграв роль коменданта гарнизона, разгромил карательное подразделение польской полиции.
В 1924 году вернулся в СССР и со следующего года находился на административно-хозяйственной работе в Москве.
В 1927-1930 годах – вновь на военной службе в РККА, а затем и вплоть до 1953 года – в органах госбезопасности.
В 1937-1939 годах на правах добровольца по линии НКВД СССР и под псевдонимом «Альфред» участвовал в национально-революционной войне в Испании – старший военный советник 14-го партизанского корпуса республиканских войск, в том числе обеспечивал охрану Долорес Ибаррури, занимался организацией и осуществлением разведывательно-диверсионных действий в тылу франкистских войск, руководил школой по подготовке диверсантов-подрывников.
По возвращению на Родину – ответственный работник одного из управлений центрального аппарата НКВД СССР.
В Финскую кампанию – командир (с ноября 1939) лыжного пограничного батальона, действовавшего на Карельском перешейке.
Затем вновь в качестве разведчика-нелегала (оперативный псевдоним «Яков») в одной из сопредельных стран.
В Великую Отечественную войну прославился как партизанский военачальник. Так, с осени 1941 года – в рядах Отдельной мотострелковой бригады особого назначения войск НКВД СССР (с октября 1943 года – Отдельный отряд особого назначения НКГБ СССР): в качестве командира оперативной группы (батальона) сформировал и забросил в тыл противника десять спецотрядов глубинной разведки общей численностью в 3200 бойцов и командиров.
Одновременно во главе спецотряда в восемьдесят штыков, сформированного из пограничников и чекистов , дважды действовал в тылу врага: сначала в интересах командования Западного, а затем и Юго-Западного фронта.
5 марта 1942 года С.А. Ваупшасов под оперативным псевдонимом «Градов» во главе спецотряда диверсантов-лыжников, состоявшего из 32 человек (главным образом, пограничники), перешёл линию фронта. Совершив рейд по тылам врага, подчинённые С.А. Ваупшасова достигли Логойского района Минской области Белоруссии, где развернули широкомасштабную партизанскую войну. Вскоре этот спецотряд, благодаря ярким полководческим способностям своего командира, вырос в крупное партизанское соединение – Партизанский отряд особого назначения «Местные» общей численностью в семьсот штыков. Плюс в оперативном подчинении С.А. Ваупшасова находились также ещё пятнадцать других действовавших в этом районе партизанских отрядов. Кроме того, под руководством отряда «Местные» действовали семьдесят две подпольные и диверсионные группы общей численностью свыше четырёхсот человек.
Необходимо добавить, что при Партизанском отряде особого назначения «Местные» базировался Минский подпольный горком партии, а сам чекист С.А. Ваупшасов с октября 1943 года был введён в состав последнего.
В феврале 1943 года в порядке переаттестации удостоился нового специального звания «подполковник госбезопасности».
Звание Героя Советского Союза присвоено на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года «О присвоении звания Героя Советского Союза работникам Народного Комиссариата Государственной Безопасности СССР». Формулировка – «За образцовое выполнение специальных заданий в тылу противника и проявленные при этом отвагу и геройство».
«Много раз приходилось С. Ваупшасу смотреть в лицо смерти. Но, разгадывая хитрость врага, он миновал расставленные ловушки, совершал побеги из казематов, а, участвуя в жестоких боях, проявлял беспредельную храбрость. Исключительно бережно относился к людям…», - это строки из воспоминаний бывшего начальника Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандующего К.П. Пономаренко.
В первых числах июля 1944 года в связи с началом окончательного освобождения Белоруссии действовавший в Минской области Партизанский отряд особого назначения «Местные» Героя Советского Союза подполковника госбезопасности С.А. Ваупшасова получил от командования ОООН НКГБ СССР приказ, совершив марш через районы, ещё временно остающиеся под пятой оккупантов, передислоцироваться в Восточную Пруссию. Однако в связи с тем, что данный приказ был отдан Центром без учёта доселе не бывалых темпов стремительного продвижения советских войск на запад, спецсоединение офицера-чекиста С.А. Ваупшасова 6 июля в районе местечка Самохваловичи, что в 18 км южнее Минска, наткнулось на… боевое охранение передовых частей 3-го Белорусского фронта. Как выяснилось, «Местные» уже находится в тылу отнюдь не немецко-фашистских, а советских войск. В силу этого обстоятельства рейд в Восточную Пруссию пришлось вынужденно прекратить.
После освобождения Белоруссии и до августа сорок пятого – на фронте борьбы с бандформированиями и вооружённым подпольем националистов в Западной Белоруссии и Литве, в том числе с июня 1945 года – командир одного из четырёх спецподразделений ОООН НКГБ СССР, которые по личному указанию наркома внутренних дел генерального комиссара госбезопасности СССР Л.П. Берии были направлены на территорию Литвы с задачей - «обнаружение и ликвидация формирований националистического подполья, баз и штабов ЛЛА [«Армия освобождения Литвы»]».
Участник советско-японской войны: начальник чекистской оперативной группы, выполнявшей на территории Северо-Восточного Китая особые задания, связанные с окончательной ликвидацией остатков Квантунской армии. Затем всё так же по линии НКГБ СССР в течение некоторого времени - советник при мэре маньчжурского города Хайлар.
В конце 1945 года как чекист из числа выходцев из западных областей и плюс, вдобавок, бывалый партизан был направлен в распоряжение наркома госбезопасности Литовской ССР - для активизации борьбы с местными националистическими формированиями и уголовными бандами: начальник одного из отделов центрального аппарата НКГБ-МГБ Литовской ССР. Как впоследствии напишет в своих воспоминаниях: «...Я снова бродил по лесам и хуторам, не выпуская из рук оружия».
Отличился тем, что активно использовал против литовских повстанцев опыт белорусских партизан по разложению противника изнутри агентурными методами. Как указывает в одной из своих работ представитель профессорско-преподавательского состава Академии ФСБ России А.Ю. Попов, «особо следует подчеркнуть, что разложение нацформирований изнутри являлось наиболее действенным средством. Во время Великой Отечественной войны, командуя спецотрядом в Минской зоне, полковник С.А. Ваупшасов не однажды посылал письма-ультиматумы в адрес немецких пособников с требованиями перехода на сторону партизан и в большинстве случаев добивался успеха. Этот же способ он применил в Литве.
В одном из районов республики действовала группа некоего Клаюнаса. Внедрение агентуры было затруднительно, а боевых столкновений с частями органов госбезопасности боевики избегали. Тогда Ваупшасов написал Клаюнасу на литовском языке письмо, в котором говорилось: «Вы совершаете тягчайшие преступления, убивая мирных честных людей. Советское государство и литовский народ не простят вам и вашим подчинённым террор. Тешить себя иллюзиями, будто народная власть недолговечна или внутри страны произойдут какие-либо изменения, угодные вам и господам империалистам, вашим хозяевам, совершенно бессмысленно! Ваша борьба обречена на полное поражение. Чтобы избежать напрасных жертв, я предлагаю вам и вашим подчинённым прекратить с этого дня позорную и бесполезную борьбу, выйти из леса с оружием и сдаться. Всем, кто добровольно согласится на легализацию, будет объявлена амнистия». Один из сотрудников РО МГБ доставил это письмо в лес и заложил в тайник, которым пользовался бандитский главарь.
Надо сказать, что С.А. Ваупшасов неоднократно выслушивал упрёки министра госбезопасности Литвы генерал-майора П.М. Капралова в связи с таким методом борьбы. Однако вскоре был получен положительный результат. Сам главарь с ближайшими сподвижниками решил не сдаваться, но разрешил всем членам его группы выбирать – или сдаваться, или продолжать борьбу с советской властью. Подавляющее большинство явились в назначенный час к зданию РО МГБ, и отдались в руки правосудия, причем оружие, вплоть до последнего патрона, было сдано».
С 1953 года – военный пенсионер. Жил в Москве, где активно и много трудился на ниве писателя-мемуариста. В частности, является автором трёх военно-мемуарных книг о своей службе в органах госбезопасности и участии в партизанском движении в Белоруссии.
Кавалер многих государственных наград и, в частности, четырёх орденов Ленина, ордена Красного Знамени, Отечественной войны 1-й и 2-й степеней, Трудового Красного Знамени.
Скончался 19 ноября 1976 года. Похоронен на Введенском кладбище Москвы.
Имя Героя Советского Союза полковника С.А. Ваупшасова увековечено в названии одной из улиц города Минска. Кроме того, на основании Постановления Совета Министров РСФСР от 6 мая 1980 года его имя (но почему-то на литовский лад как «Ваупшас», а не «Ваупшасов») было присвоено 21-й пограничной заставе (посёлок Ужукальне бывшей Литовской ССР) пограничной комендатуры «Капсукас – Мариямполь» 16-го пограничного отряда Западного пограничного округа КГБ СССР (но в 1977-1992 гг. в составе всей данной комендатуры – в оперативном подчинении командования 95-го пограничного Кёнигсбергского ордена Ленина и Красной Звезды отряда Прибалтийского пограничного округа КГБ СССР).
В связи с выводом в 1992 году российских пограничных войск с территории суверенных республик Балтии и в целях сохранения лучших боевых традиций пограничных войск имя Героя Советского Союза полковника С.А. Ваупшасова (Ваупшаса) приказом главнокомандующего пограничными войсками РФ № 309 от 15 февраля 1994 года было присвоено одной из пограничных застав 23-го пограничного дважды Краснознамённого отряда современного Краснознамённого пограничного управления ФСБ России по Калининградской области.
С сентября 1992 года данная именная застава дислоцируется в Калининградской области, где, находясь в составе 23-го пограничного дважды Краснознамённого отряда Краснознамённого пограничного управления ФСБ России по Калининградской области, выполняет служебно-боевые задачи по охране российско-литовской границы.
На территории военного городка Озёрского учебного центра 23-го пограничного дважды Краснознамённого отряда Краснознамённого пограничного управления ФСБ России Герою установлен бюст.

КОЛЕСНИКОВ Юрий Антонович (Гольдштейн Иойна Тойвович), Герой Российской Федерации (1995) из числа воспитанников отечественных спецслужб, участник боёв за Восточную Пруссию, выдающейся советский разведчик, известный советский и российский писатель, член Союза писателей (1969), Председатель Комиссии по военно-художественной литературе Международного сообщества писательских союзов, полковник (1950) в отставке.
Родился 17 марта 1922 года в городе Болграде бывшей Бессарабской провинции Румынии (ныне - Одесская область Украины) в семье портного. Еврей.
Образование: начальную школу и лицей «Короля Карла II» в Болграде; в декабре 1939 - неполный курс Бухарестской авиашколы «Мирча Кантакузино» при аэродроме Быняса; в январе 1942 – немецкое отделение трёхмесячных спецкурсов НКВД СССР при Коминтерне (г. Уфа).
Трудовую деятельность начинал в конце 1930-х в Бухаресте в автогараже немецкой фирмы «Шенкер», где подрабатывал как курсант авиашколы.
В декабре 1939 года по настоянию директора авиашколы капитана Абелеса вынужден был покинуть стены этого учебного заведения. Как сам потом вспоминал, «накануне рождества 1939 года директор авиашколы посоветовал мне сменить место учебы... Румынии, которая в то время всерьез начала примерять фашистский мундир, такие лётчики, как я, были не нужны. Пришлось вернуться в родной Белград». (Но связи, установленные в авиашколе со многими именитыми курсантами, впоследствии помогли ему в период пребывания за рубежом в качестве разведчика-нелегала.)
Некоторое время после этого ещё продолжал носить авиационную униформу, поскольку стыдился признаться близким, что из королевской авиации насильственно изгнан. По этой причине вскоре был задержан полицией как самозванец: комиссар участка отвесил ему пощечину, после чего полицейский сержант сорвал с униформы нашивки, нагрудную авиационную эмблему и пуговицы.
Впоследствии до присоединения в июне 1940 году Бессарабии к СССР работал на железнодорожной станции Болграда грузчиком.
На службе в органах госбезопасности СССР во второй половине 1940-1980 гг. начинал с должности водителя Болградского отдела НКВД Одесской области Украины, но вскоре был привлечён к оперативной работе: по заданию органов госбезопасности внедрился в действовавшую в Болграде и его окрестностях подпольную профашистскую организацию. Последнюю создали бывшие румынские офицеры, во всём симпатизировавшие нацистской Германии и по этой причине развернувшие в её пользу разведывательную деятельность против сил советских ВВС и ПВО, сосредоточенных вдоль границы с Румынией.
С началом Великой Отечественной войны был зачислен в оперативную группу НКВД Украинской ССР, действовавшую при 25-м Кагульском пограничном отряде войск НКВД СССР и призванную осуществлять в тылу врага диверсионно-разведывательную деятельность. В данном качестве неоднократно совершал разведвылазки за линию фронта, в том числе, в июле сорок первого года выполнял боевые задания на территории Румынии.
Впоследствии при отступлении Красной Армии от Дуная к Днепру в район Каховки не раз переходил линию фронта со специальными разведзаданиями. Кроме того, участвовал в минировании таких стратегически важных объектах, как «Крекинг-завод» в Херсоне и завод «Марти» в Николаеве.
В октябре 1941 года получил назначение в состав войск Особой группы при НКВД СССР, вскоре переименованную в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН) войск НКВД СССР (с октября 1943 года – Отдельный отряд особого назначения НКГБ СССР). В качестве военнослужащего спецчастей глубинной разведки НКВД-НКГБ СССР вплоть до конца 1944 года.
В ноябре по линии 2-го (разведка, террор и диверсии в тылу противника) отдела НКВД СССР в составе большой группы эмигрантов-антифашистов (а в их числе был, к слову, и испанец Луис - младший брат Рамона Меркадера, совершившего террористический акт против Л.Д. Троцкого) был направлен в Уфу для учёба на специальных разведкурсах, работавших при Коминтерне. В Москву вернулся лишь в начале 1942 года.
Как сам вспоминает, «служба моя проходила в особом подразделении – группе «Я», которую возглавлял Яков Серебрянский – «железный» человек. Группа «Я» непосредственно подчинялась Сталину. Вождь называл Серебрянского коротко и просто: Яша. Выполняли мы особые задания за рубежом и в тылу врага».
Первая боевая командировка в тыл противника – конец марта 1942-октябрь 1943 гг.: в течение восемнадцать месяцев во главе специального диверсионно-разведывательного подразделения вёл борьбу с немецко-фашистскими оккупантами на территории южных районов Белоруссии. В этот период, как сам потом вспоминал, пережил многое: падал в горящем самолёте на вражескую территорию, находился под угрозой расстрела…
Здесь же, в тылу врага, осенью 1942 года спас от неминуемого истребления большинство представителей еврейской общины деревни Самотевичи Краснопольского района Могилёвской области. Разведка тогда донесла о готовящейся здесь эсесовцами этнической чистке. «Время терять было нельзя. Небольшой группой к ночи достигли Самотевичей. Застали вполне мирную картину: кто шорничает, кто конные повозки чинит, кто сапожничает. Я им говорю: «Их бин аид. Их рэд идиш. Быстрее уходите, вас хотят уничтожить». Но не все послушались моего совета. Большинство ушло, в основном молодые, некоторые из них потом стали отменными разведчиками. А оставшихся всех расстреляли от мала до велика. Я не мог успокоиться. Думал об отмщении. Руководил акцией эсэсовский вахмистр. Мы его чуть позже схватили вместе с подручными. Палач получил по заслугам... До сих пор казню себя, что не сумел тогда спасти всех...».
Вторая командировка – в конце 1943 года (здесь и ниже цитаты даются по интервью, опубликованному в альманахе МВД России «Профессионал» № 2 за 2005 год, сс. 46-48): «После восемнадцати месячного пребывания за рубежом и в партизанских краях меня решили направить в тыл противника, чтобы понаблюдать за деятельностью начальника разведки одного из крупнейших партизанских округов. Дело в том, что этот начальник во времена «ежовщины» был приговорён к расстрелу. По указанию Сталина «смертника» освободили и послали в тыл врага вести разведывательную работу. Руководители разведки хотели, видимо, точно знать, так ли на самом деле обстоят дела, как докладывал разведчик.
…Тот самый начальник разведки, к которому я был приставлен, как я понимаю, задумал выслужиться. Послал в Центр шифрограмму о том, что немцы завезли в Могилёв химическое оружие и хотят применить его против наших войск. Однако я точно знал, что никакого химического оружия в городе нет, и вдогонку послал телеграмму другого свойства. «Контора», конечно же, всполошилась: взаимоисключающая информация! Нас вызвали в Москву, разбирательство происходило в присутствии Берии. Оппонент утверждал, что сведения он получил от одного немецкого майора, последняя встреча с которым состоялась пять дней назад. Я сказал, что это неправда, так как того майора две недели назад уже взяли. Берия тут же позвонил в Генштаб, где ему подтвердили сказанные мною слова.
Берия вскочил со своего стула и отвесил начальнику разведки сочную оплеуху…».
Третья боевая командировка – зимой-летом 1944 года в ряды 1-й Украинской партизанской дивизии имени дважды Героя Советского Союза С.А. Ковпака – заместитель начальника штаба данного соединения по разведке: «У меня было своё задание, но в соединении я прошёл все должностные ступеньки: от командира взвода до командира 1-го полка. Участвовал во многих операциях и боевых действиях».
В начале 1944 года, участвуя в легендарном Львовско-Варшавском рейде, который проходил по оккупированным территориям Польши (в том числе вдоль южных границ Восточной Пруссии), Чехословакии и Австрии под руководством профессионального военного разведчика, будущего генерал-майора и известного советского литератора П.П. Вершигоры, офицер госбезопасности Ю.А. Колесников выполнял, в частности, особые задания Центра, связанные с осуществлением диверсионно-разведывательной деятельности в тылу Восточно-Прусской группировки войск противника, чем навсегда вписал своё имя и в число участников боёв за Восточную Пруссию.
Однако наиболее ярко офицеру госбезопасности Ю.А. Колесникову выпало отличиться в ходе другого не менее легендарного рейда - Неманского. Так, 2 июля 1944 года возглавляемая им разведгруппа партизан внезапным ударом, уничтожив при этом двадцать четыре и пленив двенадцать человек охраны, захватила полустанок Савонна, расположенный на железнодорожном перегоне Минск – Столбцы – Барановичи. Но главный итог этой дерзкой операции – богатые трофеи в виде трёх эшелонов с военными и стратегическими грузами: танками, САУ, тягачами «Татра», грузовыми и легковыми автомобилями, полевой ремонтной мастерской, различным оружием, штабными документами и углём в количестве восьми вагонов.
Подвергнувшись вскоре контратаки превосходящих сил противника, подчинённые офицера госбезопасности Ю.А. Колесникова, не только сумели сдержать этот натиск, но и прочно удерживали за собой полустанок до подхода сюда частей 4-го гвардейского кавалерийского корпуса.
12 июля 1944 года офицер госбезопасности Ю.А. Колесников силами сводного партизанского подразделения, состоявшего из стрелкового батальона, эскадрона конной разведки и нескольких артиллерийских орудий, захватил гродненский город Мосты, в том числе в целости и сохранности - подготовленный фашистами к уничтожению 186-метровый железобетонный мост через реку Неман, что позволило ближайшей ночью беспрепятственно переправиться на левый берег Немана сразу двум стрелковым корпусам Красной Армии.
В тот же день, но спустя несколько часов после захвата Мостов, силами всё того же сводного подразделения из засады наголову разгромил большую колонну вражеской пехоты, спешившую к Мостам, чтобы отбить этот город у партизан.
13 июля 1944 года вблизи всё того же города Мосты, действуя во главе подчинённых, обстрелял внезапно выскочивший навстречу штабной «Опель-капитан». В результате удалось живым и невредимым захватить в плен крупного фашистского военачальника -генерала Вейдлинга. Генерал Вейдлинг, уже после того, как был отконвоирован в расположение главной партизанской базы, вскоре, увы, сумел бежать. Был прощён Гитлером и с его же благословения вступил в должность коменданта нацистского Берлина. В данном качестве в мае сорок пятого подписал акт о безоговорочной капитуляции войск Берлинского гарнизона.
Что же касается офицера-чекиста Ю.А. Колесникова, то в награду за захват столь высокопоставленного «языка» командование партизанской дивизии наградило его тем самым «опелем», а также пистолетом «Зауэр» - бывшим личным оружием генерала Вейдлинга. В 1995 году полковник в отставке Ю.К. Колесников передал этот «Зауэр» на вечное хранение в экспозицию Центрального музея Великой Отечественной войны на Поклонной горе в Москве.
И ещё один подвиг датируется 23 июля 1944 года. В этот день офицер госбезопасности Ю.А. Колесников в силу сложившейся боевой обстановки (командир полка был срочно вызван в штаб дивизии, а заменивший того начальник штаба вскоре получил тяжёлое ранение) возглавил 1-й партизанский полк, который в тот самый момент, действуя на правах пехоты в боевых порядках 105-го стрелкового корпуса Красной Армии, вёл тяжёлые оборонительные бои против немецких дивизий «Мертвая голова», «Великая Германия» и «Викинг» в районе некоего города Бельска.
Быстро войдя в курс дела, офицер-чекист сумел грамотно организовать круговую оборону и чёткое взаимодействие с огневыми батареями 95-й гвардейской артиллерийской бригады, в результате чего удалось успешно отразить массированную лобовую атаку танкового полка противника: из почти полсотни брошенных фашистами в бой танков у партизанских окопов остались догорать тридцать шесть…
Всего офицер госбезопасности Ю.А. Колесников в годы Великой Отечественной войны находился в глубоком тылу противника на протяжении в общей сложности тридцати двух месяцев!
Неоднократно (по одним данным – дважды, по другим данным – трижды) представлялся к званию Героя Советского Союза, в том числе такими легендарными военачальниками Великой Отечественной, как генералы И.А. Плиев, С.А. Ковпак и П.П. Вершигора, но, увы, ни одно из этих представления в силу интриг представителей органов «Смерш» не получило реализацию: «Бумагам не давал ходу начальник особого отдела. А за что? Отбили мы у бандеровцев трёх наших бойцов, попавших в плен. Особист решил их расстрелять как предателей. И одного – младшего сержанта, героя Сталинграда – успел ликвидировать. Я заступился за остальных, и страсти накалились так, что я выстрелил в потолок. Двое остались жить, но… награды обходили меня».
Со второй половины 1944 года и до выхода в отставку в 1980 году – сотрудник оперативных подразделений аппарата советской внешней разведки НКГБ-МГБ-КГБ СССР. В частности, в 1946 году в группе с Иосифом Гарбузом, также имевшим опыт партизанской борьбы, и профессиональным разведчиком-нелегалом А. Таубманом легализовался в Палестине, где им удалось создать советские агентурной сети, действовавшие в этом регионе против Англии.
Среди заслуг Ю.А. Колесникова в качестве советского разведчика на Ближнем Востоке – и организация успешной доставки для еврейских военных формировании из Румынии в Палестину стрелкового оружия советского оружия.
С конца 1960-х года – в Москве, где, оставаясь на службе в структурах КГБ при Совете Министров СССР, активно занялся профессиональной литературной деятельностью. Как признался весной 1996 года в интервью американскому изданию «Новое русское слово», «без разведки не было бы меня как писателя».
В те же годы входил в состав антисионистского комитета на правах заместителя его председателя.
Является автором сборников повестей и романов «За линией фронта», «Особое задание», «Тьма сгущается перед рассветом», «Земля обетованная», «Координаты неизвестны», «Такое было время», «Занавес поднят» (за данный роман удостоен премии имени Константина Симонова, роман переведён на девять языков мира), «Лабиринты тайной войны» (за этот роман-хронику удостоен Всероссийской литературной премии имени Генералиссимуса А.В. Суворова 2004 года).
24 апреля 2001 года в Центральном музее Великой Отечественной войны в Москве на Поклонной горе состоялось официальное открытие экспозиции, посвященной боевым подвигам Ю.А. Колесникова, совершённым в годы Великой Отечественной войны в тылу врага.
Звания Героя Российской Федерации удостоен на основании Указа Президента РФ № 1226 от 7 декабря 1995 года. Формулировка - «За мужество и героизм, проявленные при выполнении специальных заданий в тылу врага в период Великой Отечественной войны 1941-1945 годов». Таким образом, он стал одним из четырёх советских евреев-разведчиков, которым звание Героя было присвоено уже после развала СССР и именно Президентом новой России.
Звезду Героя получил 26 февраля 1996 года в Кремле из рук первого Президента России Б.Н. Ельцина.
Кавалер большого числа государственных и иностранных наград, а также именного огнестрельного оружия, которое теперь экспонируется в Центральном музее Великой Отечественной войны на Поклонной горе в Москве.
Живёт и трудится в Москве.
Последний раз редактировалось sobkor 23 авг 2005, 10:12, всего редактировалось 1 раз.
Гость

Сообщение Гость »

Получается, что НКВД и НКГБ гораздо лучше относились ко своим разведчикам после выполнения боевых задач?
sobkor
Форумчанин
Сообщения: 7584
Зарегистрирован: 08 авг 2005, 19:04
Откуда: Калининград
Контактная информация:

Сообщение sobkor »

Но в том то и одно из принципиальных отличий спецслужб от армии, что здесь кадровый состав – это больше, чем просто «пушечное мясо», хотя разного маразма и начальственных «глюков» - чего скрывать! - здесь тоже в избытке.
Юрий Ржевцев
Последний раз редактировалось sobkor 23 авг 2005, 09:15, всего редактировалось 1 раз.
sobkor
Форумчанин
Сообщения: 7584
Зарегистрирован: 08 авг 2005, 19:04
Откуда: Калининград
Контактная информация:

Сообщение sobkor »

Продолжаю публикацию биографий кавалеров Золотой Звезды Героя из числа увековеченных на калининградской земле диверсантов-разведчиков. Сегодня моё повествование о Зое Космодемьянской. В нашем янтарном крае её имя было присвоено улице Балтийского района Калининграда («Улица Зои Космодемьянской») и, вероятней всего, - двум созвучным по названию посёлкам: Космодемьяново (бывший восточнопрусский Бурбельн) Черняховского и Космодемьянское (бывший восточнопрусский Мользенен) Гурьевского районов.
Юрий РЖЕВЦЕВ

КОСМОДЕМЬЯНСКАЯ Зоя Анатольевна (1923-1941), легендарная «партизанка Таня», Герой Советского Союза (1942, посмертно) из числа представителей глубиной разведки, посмертно увековеченных и на калининградской земле, курсант в/ч № 9903 (Центральная разведывательно-диверсионная школа при ЦК ВЛКСМ) Разведывательного отдела штаба Западного фронта, красноармеец (1941), старшая сестра погибшего в боях за Восточную Пруссию Героя Советского Союза (посмертно) старшего лейтенанта А.А. Космодемьянского.
Родилась 8 сентября (но официальная дата рождения – 13) сентября 1923 в селе Осино-Гай Гавриловского района Тамбовской области в семье сельских учителей, но в 1929-1930 гг. вместе с родителями проживала в деревне Шиткино Иркутской области, а с 1930 года жила и училась в Москве. Русская. Член ВЛКСМ, До 1930 года носила фамилию «Козьмодемьянская».
Образование: летом 1941 – неполные десять классов Московской средней школы № 201.
8 октября 1941 года, прибыв сюда по рекомендации Октябрьского райкома ВЛКСМ столицы, прошла в стенах бывшего московского кинотеатра «Колизей» жёсткий отбор на учёбу в Центральную диверсионно-разведывательную школу при ЦК ВЛКСМ - в/ч 9903 Разведывательного отдела штаба Западного фронта.
«Нам следовало набрать две тысячи добровольцев, а к кинотеатру «Колизей» пришло три тысячи. Зоя была слишком юной, хрупкой и... красивой. Представьте - появляется такая в населённом пункте, занятом врагами. Естественно, у немцев сразу проснётся интерес. В наши планы такое не входит. Но Зоя оказалась настойчивой - она осталась на ночь возле нашего кабинета. Твёрдо мне заявляет: «Хочу воевать за Родину». Вздохнул я и зачислил Космодемьянскую...», - вспоминал уже в послевоенный период командир этой специальной войсковой части, легендарный советский диверсант-разведчик полковник в отставке Артур Карлович Спрогис.
26 октября 1941 года З.А. Космодемьянская вместе с другими отобранными на учёбу кандидатами была вызвана в Московский горком ВЛКСМ. Здесь перед собравшимися с последним напутственным словом выступил секретарь данного горкома А.Н. Шелепин: «Хорошо, что все вы согласились пойти в немецкий тыл сражаться с врагом. Но может случиться, что 95 % из вас погибнут. От фашистов не будет никакой пощады: они зверски расправляются с партизанами. Если кто-то из вас не готов к таким испытаниям, скажите прямо. Никто вас не осудит. Своё желание биться с врагом реализуете на фронте». Отказников не оказалось.
28 октября 1941 года кандидатов вновь собрали здесь всех вместе и в закрытых кузовах грузовиков доставили в район подмосковной станция Кунцево, где в здании бывшего детского сада размещалась разведшкола.
С этого дня З.А. Космодемьянская – военнослужащая Красной Армии: курсант в/ч 9903 – по должности и красноармеец – по воинскому званию.
Дважды в составе специальных диверсионно-разведывательных групп забрасывалась в тыл противника. В первый раз - в самом начале ноября 1941 года. Уже тогда отличилась: заприметив на обочине лесной дороги проржавевший металлический трос, предложила, дождавшись сумерек, перегородить им проезжую часть. В результате без лишнего шума таким образом был ликвидирован вражеский мотоциклист, в сумке которого разведчиками были обнаружены, а затем доставлены в распоряжение советского командования крайне ценные карты и штабные документы с планами предстоящих боевых действий немецких войск под Москвой.
«Несколько дней мы двигались вперёд, разбрасывали колючки, ребята ходили минировать большак. Продукты подходили к концу, остатки сухарей стали горькими от неосторожного обращения с толом. В группе появились больные (Зоя простыла, у неё заболели уши), и командир принял решение возвращаться. Но Зоя заявила, что несмотря ни на что, мы должны были ещё лучше выполнить задание. На базу вернулись 11 ноября», - это строки из рапорта одной из непосредственных участниц той операции Валентины Зоричевой.
На второе боевое задание в тыл противника была отправлена в ночь с 21 на 22 ноября 1941 года в составе специальной диверсионно-разведывательной группы 18-летнего Павла Проворова, которая должна была переходить линию фронта совместно с другой группой диверсантов-разведчиков – 19-летнего Бориса Крайнова. Уже на оккупированной территории обе группы (всего десять человек) в глубине леса напоролись на вражескую засаду. Кто-то погиб, кто-то, проявив малодушие, повернул назад и лишь трое – Борис Крайнов, Зоя Космодемьянская и комсорг разведшколы Василий Клубков, оказавшись лесу вместе, продолжили движение по ранее определённому маршруту.
В ночь с 27 на 28 ноября диверсанты-разведчики достигли деревни Петрищево Рузского района Московской области, где, помимо других военных объектов гитлеровцев, предстояло уничтожить и тщательно замаскированный под военную конюшню полевой пункт радио- и радиотехнической разведки.
Старший, Борис Крайнов, распределил роли: Зоя Космодемьянская проникает в южную часть деревни и бутылками с зажигательной смесью уничтожает дома, где квартируют немцы, сам Борис Крайнов – в центральную часть, где разместился штаб, а Василий Клубков – в северную.
Красноармеец З.А. Космодемьянская успешно выполнила полученное боевое задание - бутылками «КС» уничтожила два дома (по другим данным – три) и вражеский автомобиль. Однако при возвращении обратно в лес, когда она уже была далеко от места диверсии, её заметил и выдал фашистам местный староста. Однако этот факт предательства, совершённый в отношении патриотки, оказался тогда не единственным. Уже в стенах гитлеровского штаба на девушку как на свою сообщницу, диверсанта-разведчика, указал перешедший на сторону врага и ставший впоследствии агентом Абвера красноармеец В.А. Клубков.
(По другим данным, в плен попала через сутки – в ночь с 28 на 29 ноября: пересидев якобы день в лесу, на следующую ночь вновь пошла в село. Вот как эта версия изложена в материалах сайта http://pressa.irk.ru/editions.php?id=3&n=36&p=663: «Когда диверсантка стала поджигать сарай с сеном, её заметил хозяин усадьбы Свиридов и побежал за немцами. Подразделение солдат окружило сарай. Зоя была схвачена. Свиридову благодарные оккупанты налили стакан водки».)
Несмотря на бесчеловечные пытки и издевательства, которым её подвергли фашистские палачи, красноармеец З.А. Космодемьянская, по многочисленным свидетельствам местных жителей, держалась стойко и ни чем не нарушила Военной Присяги, в том числе даже не выдала своего настоящего имени.Также с гордо поднятой головой и полная презрения и ненависти к врагам 29 ноября 1941 года она шла к месту казни – виселице, специально для этого сооружённой гитлеровцами в центре Петрищево.
Из показаний советским следственным органам В.А. Кулика, 1903 года рождения, жителя деревни Петрищево: «...Ей повесили табличку, на которой было написано по-русски и по-немецки: «Поджигатель». До самой виселицы вели её под руки... Вокруг виселицы было много немцев и гражданских. Подвели к виселице и стали её фотографировать...
При ней была сумка с бутылками. Она крикнула: «Граждане! Вы не стойте, не смотрите, а надо помогать воевать! Эта моя смерть - это моё достижение». Затем она сказала: «Товарищи, Победа будет за нами. Немецкие солдаты, пока не поздно, сдавайтесь в плен. Советский Союз непобедим и не будет побеждён». Всё это она говорила в момент, когда её фотографировали...
Потом подставили ящик. Она без всякой команды встала сама на ящик. Подошёл немец и стал надевать петлю. Она в это время крикнула: «Сколько нас ни вешайте, всех не перевешаете, нас 170 миллионов! Но за меня вам наши товарищи отомстят». Это она сказала уже с петлёй на шее. Она хотела ещё что-то сказать, но в этот момент ящик убрали из-под ног, и она повисла. Она взялась за веревку рукой, но немец ударил её по рукам. После этого все разошлись...».
Казнь совершили военнослужащие 10-й роты 332-го полка 197-й дивизии вермахта.
Похоронить тело казнённой фашисты разрешили только 1 января 1942 года.
Первым о подвиге героически погибшей в Петрищево советской патриотки миру поведал корреспондент газеты «Правды» Пётр Лидов. Очерк назывался «Таня» - по конспиративному имени, под которым красноармеец З.А. Космодемьянская за несколько дней до разыгравшейся в Петрищево трагедии представилась случайно встретившимся ей в лесу бойцам местного, Верейского, партизанского отряда.
Настоящее же имя девушки-партизанки, спустя несколько дней после той знаменитой публикации, установила комиссия, направленная в Петрищево Московским городским комитетом ВЛКСМ. Вот строки из её акта, датированного 4 февраля 1942 года:
«1. Граждане села Петрищево (следуют фамилии) по предъявленным Разведотделом штаба Западного фронта фотографиям опознали, что повешенной была комсомолка Космодемьянская З.А.
2. Комиссия произвела раскопку могилы, где похоронена Космодемьянская Зоя Анатольевна. Осмотр трупа... ещё раз подтвердил, что повешенной является тов. Космодемьянская З.А.».
5 февраля 1942 года комиссия МГК ВЛКСМ подготовила записку в Московский городской комитет ВКП(б) с предложением представить Зою Космодемьянскую к присвоению звания Героя Советского Союза (посмертно). А уже 16 февраля 1942 года увидел свет соответствующий Указ Президиума Верховного Совета СССР. В результате советская диверсантка-разведчица красноармеец З.А. Космодемьянская стала первой в Великой Отечественной войне женщиной-кавалером Золотой Звезды Героя.
Четырежды перезахоранивалась – трижды в Петрищево, в том числе в последний раз – в центр деревни, к подножию установленного здесь в честь неё памятника, и в четвёртый, в апреле 1942 года после кремации, - на Новодевичье кладбище города Москвы.
В послевоенный период в честь Героини были установлены многочисленные памятники и, в том числе: на Минском шоссе близ деревни Петрищево; на платформе станции метро «Измайловский парк»; на улице Советской города Тамбова, а в самой деревне Петрищево - памятная мемориальная плита.
Памяти легендарной разведчицы посвящены музеи и, в том числе, работающие в стенах Московской средней школы № 201 и Осиногайской школы Гавриловского района Тамбовской области.
Имя Зои Космодемьянской также присвоены многим улицам (в том числе Балтийского района Калининграда), сельским населённым пунктам (в том числе и в Калининградской области), астероиду и двум морским судам – сухогрузу и танкеру.
Последний раз редактировалось sobkor 23 авг 2005, 09:24, всего редактировалось 1 раз.
Аватара пользователя
Nick
Участник
Сообщения: 426
Зарегистрирован: 01 авг 2005, 11:06
Откуда: Черняховск-Москва
Контактная информация:

Сообщение Nick »

Вот это человек!
sobkor
Форумчанин
Сообщения: 7584
Зарегистрирован: 08 авг 2005, 19:04
Откуда: Калининград
Контактная информация:

Сообщение sobkor »

К сожалению, бесцеремонная большевистско-идеологическая риторика вокруг имени Зои Космодемьянской нанесла в советское время больше вреда, чем пользы. Вдобавок она, эта самая риторика, начиная с января 1942 и до недавнего времени, была целиком замешена на полуправде. Ну, например, категорически умалчивалось, что Зоя – военнослужащая регулярной Красной Армии, а совсем не боец-партизан. В результате за мифом стало совсем не разглядеть истинного подвига, совершённого ею во имя Родины, а это в свою очередь в 1990-х отточило перо пасквилянтов из ряда центральных СМИ, выливших в то смутное время на имя З. Космодемьянской не один ушат отборной грязи.
Во многом подобному забалтыванию в бытность существования СССР подвергся великий подвиг и другой легендарной диверсантки-разведчицы – Анны Морозовой. Тут дело дошло вообще до абсурда. Так, в 1965 году ей посмертно присвоили звание Героя Советского Союза как бывшей руководительнице Сещинского подполья периода 1942-1943 гг., но при этом не наградили даже медалью за более героические деяния, совершённые в тылу Восточно-Прусской группировки войск противника в составе специальной диверсионно-разведывательной группы «Джек» - разведформирования, внесённого, по слухам, в английский каталог лучших разведгрупп мира.
Более подробно об А.А. Морозовой – ниже.
Юрий РЖЕВЦЕВ

МОРОЗОВА («Лебедь») Анна Афанасьевна (1921-1944), Герой Советского Союза (1965, посмертно) из числа представителей вольнонаёмного персонала органов внутренних дел, легендарная подпольщица Великой Отечественной войны, радистка специальной диверсионно-разведывательной группы «Джек» в/ч «Полевая почта 83462» 3-го (диверсионного) отдела Разведывательного управления 3-го Белорусского фронта, действовавшей в июле-декабре 1944 года в тылу Восточно-Прусской группировки войск противника, сержант (1944).
Родилась 23 ноября 1921 года в деревне Поляны Мосальского района современной Калужской области в крестьянской семье, но с 1936 года постоянно проживала на территории бывшей Орловской, а ныне современной Брянской области. Русская. Член ВЛКСМ с 1938 года.
Образование: в 1936 – шесть классов Новоросчистенской неполной средней школы бывшей Смоленской, а ныне Калужской области; в 1937 – семь классов Неполной средней школы № 8 города Брянска; в ноябре 1938 – неполные девять классов Сещинской средней школы бывшей Орловской, а ныне Брянской области; в 1940 – девятимесячные курсы бухгалтеров; в июле 1944 – курсы военных радистов.
Трудовую деятельность начала в ноябре 1938 года: сотрудник Сещинского дома связи, а затем (с 21 ноября 1939) местной промысловой артели «Стахановский труд».
10 ноября 1940-6 августа 1941 – служащая Красной Армии в частях авиагарнизона «Сеща» Орловского военного округа: счетовод отдела снабжения штаба 47-й смешанной авиадивизии, бухгалтер технического отдела (с 1 марта 1941) штаба 188-й авиабригады, завделопроизводством–машинистка (с 15 июля 1941) при общей части 49-й авиабазы.
Оказавшись вместе со своей в/ч в окружении, сумела избежать плена и вернуться в Сещу.
В мае 1942-20 сентября 1943 гг. – руководитель Сещинской подпольной интернациональной советско-польско-чехословацкой группы, которая де-юре входила в состав 1-й Клетнянской партизанской бригады Смоленского штаба партизанского движения, но де-факто действовала по заданиям советской военной разведки в лице Разведывательного отдела 10-й армии Западного фронта и, в том числе, специальных диверсионно-разведывательных групп Отдельной мотострелковой бригады особого назначения войск НКВД СССР (с октября 1943 – Отдельный отряд особого назначения НКГБ СССР). Подпольный псевдоним этого периода – «Резеда».
Работая в Сеще на немецкой авиабазе по нарядам, добывала для советского командования ценные сведения о противнике, организовывала диверсии, связанные с минированием вражеских самолётов и выводом из строя любыми доступными способами другой боевой техники вермахта. В частности, на основании собранных её разведданных партизаны 17 июня 1942 года разгромили гарнизон авиабазы, расположенный в селе Сергеевка Дубровского района современной Брянской области, уничтожив при этом двести человек лётного состава и тридцать восемь автомашин. За эти подвиги вначале была удостоена медали «За отвагу», а уже посмертно на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 8 мая 1965 года - звания Героя Советского Союза. Формулировка – «За особые заслуги, мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.».
Осенью 1943-январе 1944 гг. – учётчица отдела снабжения штаба одного из территориальных строительных управлений Главного управления аэродромного строительства НКВД СССР, осуществлявшего восстановление военного аэродрома, расположенного в посёлке Сеща Брянской области.
На военной службе с 9 февраля 1944 года: военнослужащая разведывательной в/ч «Полевая почта 20631-Г» штаба Западного (с апреля 1944 – 3-го Белорусского) фронта.
Приблизительно с 25 июля 1944 года – боец разведгруппы «Джек».
Около 1.00 27 июля 1944 года в составе данной разведгруппы была десантирована с борта самолёта в двух километра южнее восточнопрусского посёлка Ляукнен (ныне – Громово Славского района).
Действуя в тылу врага на территории Восточной Пруссии и Польши, не раз проявляла мужество, отвагу, оправданную в ходе разведывательно-диверсионных операций дерзость и высокую компетентность в вопросах военного дела. В частности, когда в ходе одного из рейдов, джековцы, случайно обнаружили секретный военный аэродром люфтваффе и не сумели при этом правильно установить марку скрытно сосредоточенных здесь новейших «мессершмиттов», сержант А.А. Морозова добровольно вызвались пойти в разведку и, будучи ещё со времён сещинского подполья искушённой в специфике военной авиации вермахта, визуально точно определила: это – подвергшаяся очередной модернизации версия многоцелевого двухмоторного «Мессершмитта-110Е».
Одновременно как радиокорреспондент № 2165 регулярно выходила на радиосвязь с Центром, передавая туда ценные разведданные о противнике. Так, первая кодированная радиограмма была выдана ею в эфир в ночь с 28 на 29 июля, а последняя - вечером 30 декабря 1944 года - с дополнительными разведданными о гарнизоне гитлеровских войск в польском городе Млаве, что, к слову, позволило советской авиации нанести по данной цели очередной точный массированный бомбоштурмовой удар.
Из строк воспоминаний об А.А. Морозовой её боевого побратима по разведгруппе «Джек» Г.В. Юшкевича (цитата по http://www.sb.by/article.php?articleID=41655): «Познакомился я с Аней в деревне Залесье под Сморгонью в июле 1944 года. Было это вечером. В одной из уцелевших хат кто-то на скрипке играл полонез Огиньского. Я подошёл к дому. У открытого окна стояли наши разведчики. Тут же находились две девушки. Одна - светловолосая, невысокого роста, круглолицая. Вторая - повыше ростом, стройная, темно-русая, с мягким овалом лица, серьёзными глазами. Она скользнула по мне взглядом и спросила: «Что, тоже с нами?». Я не совсем понял вопрос, но ответил утвердительно. «Тогда слушай музыку. Это о Родине».
- Аня, - отрекомендовалась она.
…Потом был прощальный ужин, напутствия командования, аэродром под Сморгонью, борт «Дугласа», парашюты и Восточная Пруссия.
…Я хорошо помню Аню в минуты наибольшего напряжения, когда в затылок раздавались топот и крики преследователей. В руке у неё пистолет ТТ, на боку - рация «Север–бис». Одета в демисезонное коричневое пальтишко, на ногах - кирзовые сапоги, на голове - синий берет».
27 декабря 1944 года оказалась единственной из всего ядра разведгруппы «Джек», кто выжил в бою с эсэсовцами, выследившими и окружившими в тот день в чаще Мыщинецкой пущи лесную землянку джековцев. В своей радиограмме в Центр от 30 декабря 1944 года об этой трагедии расскажет так: «Три дня тому назад на землянку внезапно напали эсэсовцы. По сведениям поляков, немцы захватили Павла Лукманова, он не выдержал пыток и выдал нас. «Француз» умер молча. «Сойка» [З.М. Бардышева] сразу была ранена в грудь. Она сказала мне: «Если сможешь, скажи маме, что я сделала всё, что смогла, умерла хорошо». И застрелилась. «Гладиатор» [А.А. Моржин] и «Крот» [И.И. Мельников] тоже были ранены и уходили, отстреливаясь, в одну сторону, я – в другую. Оторвавшись от эсэсовцев, пошла в деревню к полякам, но все деревни заняты немцами. Трое суток блуждала по лесу, пока не наткнулась на разведчиков из спецгруппы капитана Черных. Судьбу «Гладиатора» и «Крота» установить не удалось».
Таким образом, с 30 декабря 1944 года сержант А.А. Морозова – боец специальной диверсионно-разведывательной группы Разведывательного управления 2-го Белорусского фронта гвардии капитана Черных, заброшенной на территорию Польши в тыл Восточно-Прусской группировки войск противника в ноябре 1944 года.
30 декабря 1944 года радистка «Лебедь» ещё трижды выходит в эфир, передавая в Центр информацию, добытую разведгруппой гвардии капитана Черных.
Во второй половине того же дня в составе совместного советско-польского подразделения (разведгруппа гвардии капитана Черных и Мышинецкий польский партизанский отряд поручика Игнация Седлиха; всего – 24 штыка) выдвигается из лесных окрестностей польского города Пшасныш в направлении Плоцка, поскольку Центр разрешил передислокацию из Мышинецкой пущи на территорию Серпцкого повята (уезда).
Однако до конечной точки маршрута, увы, дошли немногие: утром 31 декабря 1944 года разведчики и партизаны, остановившиеся после 14-часового марш-броска на отдых на расположенном в сорока километрах от Варшавы хуторе Нова Весь, подверглись внезапному нападению эсэсовцев. Сержант А.А. Морозова прорывалась к лесу в группе польских партизан. Уже у самого леса её догнала вражеская разрывная пуля: раздробленно запястье левой руки. Бежавшие рядом польские партизаны не бросили истекающую кровью русскую девушку в беде: забрав себе её ношу – рацию «Северок», подхватили под руки.
Они помогли ей добраться до деревни Дзечево. Увидев раненую, одна из местных крестьянок, мать троих детей, предложила ей укрыться в своём доме. Однако девушка, не желая подвергать риску жизнь всей этой польской семьи (каратели неминуемо бы их расстреляли), наотрез отказалась и последовала вслед за партизанами в глубину леса, вплоть до берега незамерзающей зимой речки Вкра. (Благодарные жители этой деревни до сих пор новорождённых девочек, как правило, называют именно Аннами – в память о Героине, советской разведчице Анне Морозовой.)
Поскольку раненая больше уже не могла передвигаться самостоятельно, а Вкру предстояло форсировать именно вплавь, её, сержанта А.А. Морозову, польские партизаны с помощью работавших в тот момент в лесу двух местных стариков-смолокуров укрыли за болотцем в лозняке, обещав вернуться сюда, как только стихнет облава.
Свидетелем героической гибели сержанта А.А. Морозовой днём 31 декабря 1944 года стал один из тех смолокуров – Павел Янковский, прятавшейся в болоте чуть в стороне и оставшейся тогда необнаруженным фашистами только благодаря предсмертному подвигу этой самой советской разведчицы (напарник же его был обнаружен чуть раньше и тут же расстрелян в упор). Так, по словам П. Янковского, на место расположения схрона, где укрытая ветками лежала Анна Морозова, карателей вывели шедшие по следу две служебные собаки. Прицельными выстрелами из трофейного «Вальтера» девушка уложила наповал трёх фашистов. Затем бросила первую из двух имевшихся при ней лимонок. В результате осколками были ранены обе собаки.
Расстреляв обойму, сержант А.А. Морозова зубами вырвала чеку с последней гранаты и, дождавшись, когда фашисты подойдут поближе, этой самой лимонкой подорвала себя вместе с ними…
Подвиг радистки заключается ещё и в том, что перед смертью она успела уничтожить, находившееся при ней секретные радиошифры - чтобы те не достались врагу.
По свидетельству очевидцев, собранным писателями Овидием Горчаковым и поляком Яном Пшимановским, соавторами повести «Огонь на себя», труп Героини был доставлен в одно из близлежащих сёл и «офицер СС, стоя рядом с изуродованным трупом разведчицы, заставил солдат промаршировать перед мёртвой Анной Морозовой. И они шли перед «Лебедем», печатая шаг.
- Если вы будете такими же храбрыми и сильными как эта русская девчонка, - прокричал офицер солдатам - Великая Германия будет непобедима».
В июне 1966 года советская разведчица сержант А.А. Морозова была посмертно награждена Польским государством орденом «Грюнвальдский крест» 2-й степени.
Похоронена в Польше, в двенадцати километрах восточнее польского города Плоцка, - на кладбище села Градзаново Серпцкого повята Мазовецкого воеводства. На могиле - мраморная плита с надписью, высеченной на польском языке: «Аня Морозова. Спи спокойно в польской земле!».
Могилу легендарной советской разведчицы регулярно навещают и официальные делегации из Калининграда.
Имя Героини золотыми буквами выбито в Градзаново и на каменной доске, установленной у входа в местную школу, поскольку последней в середине 1960-х было присвоено имя этой легендарной советской разведчицы.
Увековечен подвиг Героя Советского Союза сержанта А.А. Морозовой и в России. Так, в Парке Победы города Мосальска Калужской области установлен бюст ей.
Имя Анны Морозовой присвоено улицам во многих населённых пунктах и, в том числе:
- Брянской области - городов Брянск и Жуковка, районного посёлка Дубровка;
- Калужской области - города Мосальска;
- Кемеровской области - города Прокопьевска (находится здесь в районе шахты «Зиминка»).
Кроме того, в бытность существования СССР имя Героини носила пионерская дружина школы № 15 Донского района Тульской области.
Боевые подвиги Героя Советского Союза сержанта А.А. Морозовой отражены в экспозиции ряда музейных учреждений, в том числе самодеятельного музея Боевой Славы Московской школы № 710.
Увековечены подвиги Героини и в многочисленных публикациях отечественных и зарубежных СМИ, а также в целом ряде художественных произведений и, в том числе:
книги:
- Горчаков О.А. (в соавторстве с Я. Пшимановским) Огонь на себя // Люди легенд. Вып. 2./ М. - 1966. - Сс. 357-380 (но первая публикация – в 1959 году, в газете «Комсомольская правда»);
- Горчаков О.А. Лебеди не изменяют // Встретимся после задания./М. - 1973. - Сс. 242-283;
- Горчаков О.А. Лебединая песня: Повесть. – 1) Калининград: Кн. изд-во, 1969. – 192 с., ил., а также - 2) М.: Воениздат. -1990. - 237 с., ил;
- Колосов С. Есть под Варшавой могила // Лесные богатыри./Тула. - 1966. - Сс. 249-252;
- Героини. Вып. 1./М.: Политиздат. - 1969. - Сс. 433-445;
- Ридевский Н.Ф. Парашюты на деревьях./Минск: Беларусь. -1969. - 240 с., ил;
- Иванов Ю.Н. «На краю пропасти»/Оформл. Худож. В.Н. Рыжова. – Калининград: Кн. изд-во, 1983. – 248 с., ил.;
- Юшкевич Г.В. Увидеть Пруссию и… умереть: легендарная разведгруппа «Джек». Свидетельство оставшегося в живых./Издательский дом «Калининградская правда», 2005. – 48 с., ил.
художественные фильмы:
- «Вызываем огонь на себя» четырёхсерийный телевизионный сериал. СССР, Центральное телевидение, 1964 год. Жанр – военный, по повести О.А. Горчакова и Я. Пшимановского «Огонь на себя». В ролях: Людмила Касаткина, Ролан Быков, Изольда Извицкая и другие, в том числе польские и чешские актёры. Режиссёр – Сергей Колосов;
- «Парашюты на деревьях» в двух сериях: 1-я - «Волчье логово»; 2-я - «На плацдарме». СССР, студия – Беларусьфильм, 1974 год. Жанр – военный, по одноимённой документальной книги Н.Ф. Ридевского. Длительность – 128 минут. В ролях: Владимир Смирнов, Александр Январёв, Николай Федорцев, Людмила Безуглая, Анатолий Барчук, Николай Крюков, Николай Бриллинг, Сергей Полежаев, Александра Климова, Пётр Соболевский, Игорь Ясулович, Тамара Тимофеева, Галина Чигинская, Анатолий Чарноцкий, Анатолий Столбов и Евгений Бочаров. Режиссёр – Иосиф Шульман.
Последний раз редактировалось sobkor 24 авг 2005, 10:34, всего редактировалось 1 раз.
Аватара пользователя
Nick
Участник
Сообщения: 426
Зарегистрирован: 01 авг 2005, 11:06
Откуда: Черняховск-Москва
Контактная информация:

Сообщение Nick »

Бывал я в Сеще - до сих пор военный аэродром стоит, имея уникальные самолеты.

Уважаемый Юрий Петрович! Насколько правдива информация об отдании немцами воинских приветствий советским военнослужащим во время Второй войны? Мне кажется, что это всего лишь некий литературный или драматургический прием, призванный подчерркнуть подвиг наших солдат и офицеров.
sobkor
Форумчанин
Сообщения: 7584
Зарегистрирован: 08 авг 2005, 19:04
Откуда: Калининград
Контактная информация:

Сообщение sobkor »

Николай, дыма без огня не бывает, а посему надо полагать, что подобные случаи всё же место имели, хотя, наверное, и не в таком массовом количестве, как это рисовала военная литература советского периода.
Отдать на поле своей боевой победы последние почести доблестно погибшим солдатам противника – в общем-то, в традициях европейских армий, к числу которых по духу своего воспитания принадлежал и вермахт. К тому же, не следует забывать, что среди немецких офицеров было немало выходцев из аристократических семей.
Однако, в любом случае, по каждому факту надо разбираться отдельно и тщательно: через показания свидетелей и участников, через изучение архивных документов и других документальных материалов. В противном случае на поверхность тут же вылазет масса противоречий и логических нестыковок, которые мгновенно превращают описание подобных фактов в некий стереотипный художественный вымысел. Взять, те же строки из книги Овидия Горчакова «Лебеди не изменяют»: Аня Морозова погибла в чаще болотистого леса, а, следовательно, как здесь в принципе можно было устроить парад?! Выходит каратели доставили её тело в какой-то из населённых пунктов, но именно об этом в книге почему ни строчки…
Юрий РЖЕВЦЕВ
sobkor
Форумчанин
Сообщения: 7584
Зарегистрирован: 08 авг 2005, 19:04
Откуда: Калининград
Контактная информация:

Сообщение sobkor »

В современной Калининградской области имя Героя Советского Союза Владимира Дмитриевича Фёдорова широкой публике неизвестно, а только редким знатокам истории Балтийского флота да отдельным из краеведов. И это несмотря на то, что он непосредственный участник боёв за Восточную Пруссию и штурма города-крепости Кёнигсберг. Просто здесь так сложилось в советские годы, что Герои, получившие свою Звезду не за разгром Восточно-Прусской группировки, – для калининградцев как бы «чужие». Про них здесь не писали книги, их имена, как правило, не присваивали местным улицам…
И этот выборочный подход, к сожалению, сохраняется до сих пор…
Юрий РЖЕВЦЕВ
Последний раз редактировалось sobkor 27 авг 2005, 10:31, всего редактировалось 1 раз.
sobkor
Форумчанин
Сообщения: 7584
Зарегистрирован: 08 авг 2005, 19:04
Откуда: Калининград
Контактная информация:

Сообщение sobkor »

Ниже - биографическая справка на разведчика Балтийского флота В.Д Фёдорова. В боях за Восточную Пруссию и штурме Кёнигсберга он уже участвовал как Герой Советского Союза.
Юрий РЖЕВЦЕВ

ФЁДОРОВ Владимир Дмитриевич (1920-1999), Герой Советского Союза (1945) из числа воспитанников спецчастей Разведывательного управления Балтийского флота, участник боёв за Восточную Пруссию и штурма Кёнигсберга.
Родился 20 июля 1920 года в городе Смоленске в семье рабочего-железнодорожника, но с 1934 года проживал в Москве, в городском микрорайоне Симоновка. Русский. Состоял членом КПСС с 1946 года (но кандидат в члены партии с осени 1943 года).
Образование: в 1939 – девять классов одной из московских школ; в январе 1943 – курсы военных радистов; в 1959 – Московский автомеханический техникум.
Трудовую деятельность начал в 1939 году в цехах Московского автомобильного завода имени И.В. Сталина (ЗИС) в качестве слесаря.
На военной службе в 1940-1947 гг. – военнослужащий Балтийского флота. Первая должность здесь – боец-краснофлотец береговой батареи 152-мм орудий (бывшие орудия крейсера «Аврора») военного гарнизона острова Готланд в Балтийском море.
С 12 декабря 1941 года и вплоть до конца 1942 года – в рядах 1-го морского разведывательного отряда Балтийского флота.
На первое боевое задание в тыл противника в составе разведгруппы вышел уже в ночь с 13 на 14 декабря 1941 года. Задача – на лыжах проникнуть в район Петергофской дамбы, где захватить «языка».
В декабре 1941-январе 1942 гг. сюда проникал затем ещё дважды – на католическое Рождество и на новогодний праздник.
«После нескольких боевых операций, проведённых в составе первого морского разведотряда на побережье Финского залива и на ориенбаумском пятачке, меня вместе с отличившимися двадцатью бойцами отряда направили на курсы.
Покидали мы курсы в памятный январский день сорок третьего года. В этом месяце, разорвав кольцо блокады, войска Волховского фронта соединились с войсками Ленинградского». (Здесь и далее цитаты даются по тексту авторского очерка В.Д. Фёдорова «Страницы памяти».)
В январе 1942-марте 1945 гг. – военнослужащий подразделений глубинной разведки Разведывательного управления штаба Балтийского флота.
«Всю зимы зиму, вплоть до мартовских оттепелей [1942 года], мы с Александром Логиновым вели разведку береговой обороны гитлеровцев на северном берегу Финского залива и прилегающих островах.
Каждая наша ходка в тыл противника по льду залива из четырёх проведённых после окончания школы не походила одна на другую».
Пятая вылазка – конец марта-начало апреля 1943 года, туда же.
В ночь с 1 на 2 мая 1943 года во главе специальной диверсионно-разведывательной группы из двух человек (он – командир и одновременно – радист) заброшен в тыл противника с борта бомбардировщика «СБ-2».
Успешно выполнив боевую задачу и совершив марш-бросок в сторону линии фронта, оба диверсанта-разведчика в паре 4 июня 1942 года на лодке благополучно вышли к своим в водах Финского залива.
В конце июля 1943 года вновь как командир и одновременно радист разведгруппы из двух человек заброшен по воздуху в район Петергофа. «На этот раз рядом со мной новый «ведомый» - Григорий Логвин. Он бывший пограничник…
Командование разработало план подавления артиллерийских батарей, обстреливающих Ленинград. Планом предусматривался массированный налёт эскадрилий бомбардировщиков. Наше задание - выявление артиллерийских батарей в районе Петергофа, Стрельны, Гатчины и Вороньей Горы».
Назад вышли приблизительно в начале сентября 1943 года. А уже «в двадцатых числах командующий флотом В.Ф. Трибуц в торжественной обстановке вручил Григорию Логвину и мне орден Красного Знамени и медаль «За оборону Ленинграда». А через несколько дней произошло не мене волнующее событие – меня принимали в партию».
В ночь с 6 на 7 ноября 1943 года в составе специальной диверсионно-разведывательной группы из пяти человек старшина 2-й статьи В.Д. Фёдоров (на сей раз он – радист) на борту лёгкого катера «КМ» был заброшен на Лужскую губу.
Назад вернулись без потерь и также по воде через месяц - 5 декабря.
«В конце января [1944 года], распрощавшись с друзьями, я со своим новым напарником Николаем Кузубом выехал на аэродром.
Дважды мы с Николаем, вылетая к месту выброски, сразу же возвращались обратно. В первый раз февральская метель закрыла землю сплошной белой пеленой, во второй, к нашему счастью, штурман, приготовившись было к выброске, вовремя заметил, что в «нашем» квадрате на земле кипит жаркий бой.
В третий раз самолёт пересёк линию фронта на реке Нарве. И вот мы за Нарвой. Привычно мигнул сигнал, распахнулись створки люка…».
Действовать на этот раз выпало в районе узловой станции Ору. «На станцию, питающую Нарвский участок фронта, прибывали эшелоны гитлеровцев. Мы слали в Центр срочные радиограммы. Над станцией, прикрытой с воздуха аэростатами и с земли зенитным огнём, периодически появлялись краснозвёздные бомбардировщики и наносили целенаправленные бомбовые удары. Движение поездов превратилось. Покинув железнодорожный узел, мы приступили к выявлению обороны Нарвского залива.
И наконец в руках лаконичная радиограмма: «Выходите».
Последняя боевая командировка в тыл противника – 20 июля-20 сентября 1944 года: командир действовавшей в районе эстонского города Раквере специальной диверсионно-разведывательной группы из трёх человек.
Звания Героя Советского Союза был удостоен на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 6 марта 1945 года: в период с января 1943 года по июль 1944 года девять раз забрасывался в тыл противника, при этом руководимая им разведгруппа добывала ценные сведения о вражеских войсках и своевременно (всего - свыше 120 различных радиограмм) передавал их командованию.
Об этом наградном Указе узнал в Литве, накануне очередной заброски в тыл противника.
« - Фёдоров! – вдруг окликнул меня мичман – укладчик парашютов. – Вызывает начальник отдела. Приказано одеться по форме.
Какая там форма... Где она? И до неё ли?..
Мичман находит выход: я примеряю его китель…
Иду к штабу словно в бреду…
- Мичман Фёдоров прибыл… По чьему приказанию не знаю!
Слышу приглушённый смех. Ко мне подходит прибывший из штаба Военно-Морского Флота контр-адмирал Воронцов.
- Ну, разведчик… Поздравляю с присвоением тебе звания Героя Советского Союза! – говорит он и обнимает.
- Служу Советскому Союзу, - отвечаю с трудом владея собой…
- А ты что это в таком виде? Вроде бы китель не с твоего плеча? – отстраняясь, спрашивает Воронцов.
- Китель мичмана, а я старшина второй статьи.
Контр-адмирал удивлённо смотрит в сторону начальника разведотдела.
- Товарищ контр-адмирал, я нахожусь на аэродроме. Сегодня должен вылетать на задание, поэтому и не в своей форме, - обретая уверенность, поясняю я.
- В чём дело?
- Это правда, товарищ контр-адмирал, - поддержал меня начальник Разведотдела.
- Много у тебя осталось таких ребят? – спросил контр-адмирал и, не дожидаясь ответа, приказал: - Одеть Героя с иголочки и отправить в Москву. Сохранять надо таких ребя! Для истории сохранять…
- Товарищ контр-адмирал, разрешите довоевать… Не могу я ехать в Москву, пока не отомщу за друзей, - взмолился я…
- В таком случае, довоёвывай, - грустно улыбнулся он, - но с условием: не лезь под пули. Отправьте его в войска к вашему офицеру связи, - приказал он начальнику разведотдела».
С этого момента – помощник офицера связи Разведывательного управления Балтийского флота при Разведывательном управлении Земландской оперативной группы войск 3-го Белорусского фронта. И в данном качестве принимал непосредственное участие в боях за Восточную Пруссию и штурме города-крепости Кёнигсберг.
«Девятого апреля уже сидел на танке вместе с автоматчиками. Танк мчался по улицам предместья Кёнигсберга…
Восемнадцатого мая я вышел из ворот Спасской башни Кремля с Золотой Звездой на груди…
Через два дня я обнимал за свадебным столом свою невесту – верную подругу детства – и был счастлив!
Двадцать четвёртого июня я уже в строю военных моряков на Параде Победы, сосотоявшемся на Красной площади.
Я продолжал службу на флоте. Семья оставалась в Москве…».
Демобилизован был в1947 году в звании старшина 1-й статьи.
Вернулся в Москву, где вновь влился в коллектив слесарей автозавода «ЗИС», а впоследствии трудился в НИИ автомобильного транспорта.
Автор ряда военно-мемуарных произведений и, в том числе книги «Девятьсот дней разведчика» (М., 1967) и авторского документального очерка «Страницы памяти», опубликованного в сборнике «Далеко за линией фронта: Документальные очерки о разведчиках» (Сост. И.В. Василевич, М.: Воениздат, 1988. – 367 с., тираж 100 тыс. экз. Сс. 202-244).
Кавалер большого количества государственных наград и, в том числе, трёх орденов – Ленина (1945), Красного Знамени (1943) и Отечественной войны 1-й степени (1985), - многочисленных медалей, включая «За оборону Ленинград» и «За взятие Кенигсберга».
Скончался 28 апреля 1999 года. Похоронен на Калитниковском кладбище Москвы.
Последний раз редактировалось sobkor 27 авг 2005, 10:08, всего редактировалось 1 раз.
Гость

Сообщение Гость »

Перебирая вырезки со своими публикациями начала-середины 1990-х, к своему же собственному удивлению отыскал два своих исторических очерка, о существовании которых уже как-то подзабыл. Это обзоры некогда сов. секретных донесений советской военной разведки: 1) о манёврах вермахта в Восточной Пруссии; 2) о полицейских формированиях панской Польши. Слава Богу, у меня сохранились файлы этих очерков, пусть «набитые» в «Лексиконе», а не в «Ворде».
В общем, перевёл их в «Ворд», сделал «косметическое» редактирование и теперь поочередно предлагаю эти очерки вниманию всех тех, кто интересуется военной историей. Думаю, что читатели разочарованы не буду. По крайней мере, лично я в открытой печати ничего подобного не встречал. Так что эти очерки в какой-то мере эксклюзив, чем и горжусь.
В заключение несколько слов о том, как подлинники сов. секретных разведсводок попали в мои руки. Дело было в начале 1990-х в Киеве. Да-да, именно когда на Украине началась дикая до разнузданной оголтелости украинизация всего и вся. 12 стандартных коробок с разнообразной служебной литературой, изданной в конце 1920-1930-х гг. Наркоматом обороны (приказы РВС по личному составу, сов. секретные разведсборники, инструкции, наставления, пособия и т.д., и т.п.), безоглядки выкинул на помойку Киевский городской архив. Здесь в свете новых политических «реалий» всё это, похоже, приняли за идеологически вредную макулатуру. Я же в тот в тот период проходил службу в качестве начальника отдела газеты МВД Украины «Именем Закона» и в силу должностных обязанностей, помимо прочего, отвечал за полосы с исторической хроникой. Вот мне один из сослуживцев, чья супруга и была ответственна за списание той самой «макулатуры», и предложил забрать всё это. Забрать, так сказать, для служебных нужд, что я и не преминул сделать…
Юрий РЖЕВЦЕВ

История до востребования

НА МАНЁВРАХ В ПРУССКИХ БОЛОТАХ ВЫЗРЕВАЛА ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА
По крупицам и с риском для жизни добывая для Центра разведывательную информацию об интенсивных военных приготовлениях фашистской Германии, нелегально работающие на территории Восточной Пруссии советские военные разведчики даже не догадывались, что одновременно выступают и в роли... летописцев. Да-да, летописцев. Летописцев истории последнего десятилетия существования Восточной Пруссии как многовекового гнезда германского милитаризма. По крайней мере, именно так сегодня воспринимаются при прочтении переданные ими в Разведывательное управление РККА и опубликованные там в различных секретных сборниках сведения военного характера.
Период, о котором пойдёт речь, - 1936-1937 годы. А помогут нам в этом предназначавшиеся для изучения высшим советским военным руководством и имевшие тогда, понятно, гриф «Секретно» разведсборники и, в частности, «Сводка по маневрам 1936 г. за рубежом» и «ГЕРМАНИЯ. Часть I. Комплектование. Высшее военное управление. Местное военное управление. Состав и численность армии мирного времени. Техника. Дислокация» (1937 г.).

ВОРОШИЛОВ ПЛОДИЛ КАВАЛЕРИЮ. ВЕРМАХТ ЖЕ ЕЕ... СОКРАЩАЛ
Как известно, наличие у государства собственных вооружённых сил автоматически подразумевает и наличие в нём местного военного управления. Фашистская Германия не была в этом ряду исключением. Так, 16 марта 1935 года в нарушение Версальского мирного договора 1919 года нацистским режимом был издан закон о создании на базе маломощных частей рейхсвера вермахта и введении для граждан мужского пола в возрасте 18-45 лет (но в Восточной Пруссии - до 55 лет) всеобщей воинской повинности. А, начиная с 1 октября 1936 года, территория страны в связи с этим была разделена на двенадцать (по количеству уже полноценно сформированных армейских корпусов) военных округов, которые включали в себя в общей сложности 32 военно-призывные инспекции (аналог наших региональных военкоматов). Роль штаба округа выполняло управление дислоцированного в округе армейского корпуса. Командир корпуса, таким образом, являлся одновременно ещё и командующим округом.
Восточная Пруссия на картах военно-территориального деления третьего рейха обозначена как I-й военный округ со штабом округа (и соответственно I-го армейского корпуса) в Кёнигсберге.
Во главе этого округа был поставлен один из активнейших разработчиков и воплотителей в жизнь идеи гитлеровских блицкригов и германского мирового господства генерал от артиллерии Вальтер фон Браухич (1881-1948), будущий генерал-фельдмаршал (1940) и главнокомандующий сухопутными войсками вермахта (в 1938-1941).
На 1 апреля 1937 года I-й военный округ включал в себя три военно-призывные инспекции - Кёнигсбергскую (5 призывных районов и 13 призывных участков), Алленштайнскую (6 районов и 14 участков) и Эльбингскую (4 района и 10 участков). Начальники инспекций непосредственно подчинялись только командующему округом, а по отношению к своим подчиненным наделялись правами командира дивизии.
Судя по всему, уровень мобилизационной работы во всех трёх военно-призывных инспекциях I-го военного округа был несколько более высоким, чем в большинстве других. Об этом свидетельствует хотя бы уже тот факт, что они одними из первых успешно претворили в жизнь решение высшего военного командования, смысл которого заключался в том, чтобы к весне 1937 года иметь в сухопутных войсках вермахта двадцать одну ландверную дивизию (аналог существовавших в тот период в СССР территориальных войск). К 15 ноября 1936 года в Восточной Пруссии уже имелось три такие дивизии и одна резервная. (Для сравнения: VI-й военный округ, чей штаб располагался в городе Мюнстере, хотя также успешно справился с этой задачей, тем не менее, сумел сформировать за это же время только две ландверные дивизии.)
Штатное же расписание I-го армейского корпуса (а его, к слову, наши военные разведчики сумели раскрыть вплоть до должности последнего рядового солдата!), помимо многочисленных частей боевого обеспечения и тыла, включало в себя три кадровые пехотные дивизии: 1-ю со штабом в Инстербурге (ныне – Черняховск), 11-ю со штабом в Алленштайне (ныне – польский Ольштын), 21-ю со штабом в Эльбинге (ныне – польский Эльблонг), а также 5-ю отдельную кавалерийскую бригаду со штаб в Инстербурге.
Как неоспоримый факт агрессивных военных приготовлений Германии против стран-соседей, расценила советская военная разведка и тот факт, что к 1 ноября 1936 года дислоцированная в Восточной Пруссии сухопутная группировка одной из первых в вермахте была существенно усилена (с непосредственным подчинением их командованию 1-й, 11-й и 21-й пехотных дивизий) личным составом трёх из 16 создаваемых тогда в Германии пограничных участков «гренцвахта» (пограничной охраны). Формирование последней, необходимо пояснить, происходила в 1936-1937 годах на базе структур упраздняемой пограничной стражи – «гренцшютц». Принципиальное отличие «гренцвахт» от «гренцшютц» заключалась в её ярко выраженной военной организации. Так, по сведениям нашей военной разведки, только на 150-километровом участке «Шиманен - Тройбург (ныне – польский Олецко)» несли службу 28 пограничных рот, шестнадцать из которых в случае войны, согласно мобплану, предназначались для выполнения именно функций передовых частей заграждения. Так что сомнений не оставалось: что это, как не очередной шаг германского нацизма на пути к воплощению в жизнь давно и отнюдь не в тайне вынашиваемых планов по осуществлению в Европе широкомасштабных вооруженных агрессий!
А вот сделать правильные выводы и аналитические прогнозы из факта решительного расформирования вермахтом в апреле 1936 года всех своих кавалерийских дивизий нашей военной разведке помешали причины явно большевистско-идеологического характера. Вспомните хотя бы прозвучавшее в 1934 году на XVII-м съезде ВКП(б) и не допускающее никаких возражений ворошиловское: «Необходимо прежде всего раз и навсегда покончить с вредительскими «теориями» о замене лошади машиной, об «отмирании» лошади»...
Так вот, советские разведчики-нелегалы достоверно установили, что 11 кавалерийских полков из состава упразднённых кавалерийских дивизий переведены в ранг отдельных усиленных с прямым по месту своей дислокации подчинением командованию армейских корпусов. Кадровый же состав остальных нескольких десятков кавполков обращён в костяк, главным образом, новоформирующихся... мотомехчастей. А вот, обратите внимание, какой вывод сделало из всего этого Разведуправление РККА: «Расформирование стратегической конницы является, по-видимому, ВРЕМЕННЫМ (выделено мною. - Авт.) мероприятием, вызванным необходимостью создать войсковую конницу». Только так и не иначе! И вот почему вслед за схемами, раскрывающими полные штатные организацию и численность единственного кавалерийского соединения вермахта - дислоцированной в Восточной Пруссии отдельной кавалерийской бригады - РУ РККА неизменно помещает в своих секретных разведсборниках и схемы предполагаемых организации и численности немецких кавалерийских дивизий военного времени и даже... кавалерийских корпусов. Таким образом, лучшие умы аналитических подразделений Разведуправления Красной Армии неоправданно и, что самое обидное, впустую трудились над прогнозированием путей дальнейшего развития не только больше несуществующей в Германии, но и не имеющей там никакого шанса возродиться стратегической конницы. Как показали дальнейшие события и, в первую очередь, развязанная вскоре нацистами 2-я Мировая война, боевого коня и кавалерийский клинок в структурах вермахта раз и навсегда, причём на бескомпромиссной основе, заменила бронетехника. Последнее и единственное армейское кавалерийское соединение (правда, всё же укрупнённое из бригады в дивизию) немецко-фашистской армии, специально уточним, бесславно просуществовало как таковое до конца 1941 года, после чего было реорганизовано в 24-ю танковую дивизию, которая, кстати, также не увенчала свои знамёна какой-либо яркой боевой славой: была перемолота советскими войсками под Воронежем, а её остатки окончательно уничтожены в Сталинградском котле.
Завершая тему военно-территориального деления фашистской Германии, остается лишь добавить, что армейские корпуса-военные округа организационно замыкались на штабы трёх из четырех высших оперативных объединений вермахта, именуемых армейскими группами:
- 1-я (Восточная) со штабом в Берлине осуществляла руководство I-м, II-м, III-м и VIII-м армейскими корпусами;
- 2-я (Западная) со штабом в Касселе - V-м, VI-м, IX-м и XII-м»
- 3-я (Южная) со штабом в Дрездене - IV-м, VII-м Х-м и ХI-м армейскими корпусами.
А вот 4-я армейская группа, чей штаб начал формироваться в апреле 1937 года в Лейпциге, изначально создавалась как высший орган оперативного управления всеми имеющимися в вермахте мотомехчастями...

И МЧАЛИСЬ ТАНКИ «СИНИХ», «КРАСНЫХ» СОКРУШАЯ...
Не менее чем к вопросам организационно-штатного реформирования немецко-фашистской армии, советская военная разведка проявляла вполне объяснимый живой интерес и к тому, на каких условиях и принципах в её структурах осуществляется полевая выучка войск. Для этих целей тщательно отслеживались и анализировались все проводимые вермахтом войсковые маневры - от дивизионных до манёвров армейских групп.
В 1936 году манёвры в Германии проходили одновременно во всех её военных округах:
- с 17 августа по 4 сентября – манёвры сухопутных войск с целью отработки в полевых условиях приёмов наступательного боя силами дивизии;
-с 4 по 29 сентября - армейские корпуса (но за исключением Х-го корпуса), а с 20 по 25 сентября - части и соединения II-й армейской группы.
Первым, причём даже несколько раньше общеустановленных сроков, начать корпусные манёвры было поручено одному из наиболее мощных приграничных военных округов - I-му, дислоцировавшемуся, как мы уже знаем, на территории Восточной Пруссии. Их ходом в присутствии командующего I-й армейской группой генерала от инфантерии (с 1940 года - генерал-фельдмаршал) Карла Рудольфа Герда фон Рундштедта руководил лично командир 1-го армейского корпуса генерал от артиллерии Вальтер фон Браухич.
Тема первой, запланированной на 1-4 сентября, части манёвров – «Ликвидация силами выброшенной из резерва пехотной дивизии прорвавшейся с востока и северо-востока конницы». Конница каких именно государств-«агрессоров» подразумевалась гитлеровскими военачальниками под конницей вероломно «вторгшегося» на территорию Восточной Пруссии «противника», догадаться, в общем-то, несложно. Достаточно только взглянуть на карту выбранного под эти маневры района (ныне это территория Калининградской области РФ): города Шиллен (ныне – посёлок Жилино Неманского района) - Инстербург (ныне - город Черняховск) - Норденбург (ныне – посёлок Крылово Правдинского района) - Даркемен (ныне - город Озёрск) - Гумбиннен (ныне - город Гусев). Конечно же, советская или польская! А это, безусловно, пусть и косвенно, но указывает на то, что гитлеровское руководство уже тогда не сомневалось в неизбежности своего вооружённого столкновения с Польшей и СССР.
Вернемся, однако, к ходу тех маневров. Итак, противоборствующие стороны традиционно были разделены на «красных» и «синих».
«Красные»:
- 1-я пехотная дивизия в составе 1-го (штаб - в Кёнигсберге, 22-го (штаб - в Гумбиннене) и 43-го (штаб - в Инстербурге) пехотных полков, 1-го (штаб - в Кёнигсберге) и 37-го (штаб - в Инстербурге) артиллерийских полков, 1-го (штаб – в Гольдапе) противотанкового дивизиона, 1-го (штаб в Кёнигсберге) дивизиона артиллерийской инструментальной разведки, 1-го (штаб – в Кёнигсберге) сапёрного батальона, 1-го (штаб – в Инстербурге) батальона связи;
- 1-й корпусной разведывательный отряд (место постоянной дислокации - Кёнигсберг).
«Синие»:
- 5-я отдельная кавалерийская бригада в составе 1-го (штаб - в Инстербурге), 2-го (штаб - в Ангербурге) и 4-го (штаб - в Алленштайне) кавалерийских полков, 1-го (штаб - в Инстербурге) конно-артиллерийского дивизиона;
- 1-й самокатный батальон (место постоянной дислокации – Тильзит; впоследствии вошёл в состав 5-й кавбригады);
- 9-й корпусной пулемётный батальон (место постоянной дислокации - Хайлигенбайль).
Группировку «красных» возглавил командир 1-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Шрот, а группировку «синих» - командир 5-й кавалерийской бригады полковник Фольк.
Стоящую перед «синими» задачу: «Восточнее Инстербурга форсировать реку Ангерапп (ныне – Анграпа) и ударом с тыла овладеть крупным железнодорожным узлом Инстербург», - «красные» разгадали уже в ходе первых «боестолкновений». Так, навстречу наступающей коннице, сумевший вклиниться в оборону «красных» вплоть до окрестностей Шалльгеррена (ныне - посёлок Садовое Озёрского района), генерал Шрот спешно выдвинул сосредоточенную южнее Норденбурга 1-ю пехотную дивизию. С этой целью последней под непрекращающемся проливным дождем 50-километровый форсированный пеший марш, который занял весь световой день.
Усиленный налётами авиации «удар» пехоты пришёлся в левый фланг неустанно до этого контратаковавшей и угрожавшей охватами и обходами коннице. «Синие» начали медленно откатываться назад. Но ощутимые «потери» понесли и «красные». Особенно «пострадала» в тех учебных боях их авиация, чему способствовало принятое командованием «синих» нестандартное решение: помимо штатных подразделений ПВО, привлечь к борьбе с воздушными целями приданный кавбригаде 9-й корпусной пулемётный батальон.
Занять оборону и остановить контрнаступление «противника» «синие» сумели только на рубежах, приблизительно расположенных по линии современной российско-польской границы.
Вторая часть манёвров - с 7 по 9 сентября 1936 года, только на сей раз под театр «активных военных» действий был избран район, находящейся ныне на территории Варминьско-Мазурского воеводства Польши: города Вормдитт (ныне - Орнета) - Морунген (ныне - Моронг) - Алленштайн (ныне - Ольштын) – Гуттштадт (ныне - Добре Място).
Цель - практической отработке двух тем: для «красных» - «Прорыв укреплённой полосы с последующим развитием успеха на одном из флангов», а для «синих» - «Сдерживающее сопротивление (подвижная оборона) с использованием подвижного (моторизованного) огневого резерва (два корпусных пулемётных батальона) для ликвидации прорыва противника и обеспечения отхода основных сил на очередной оборонительный рубеж».
Этой фазой манёвров так же по-прежнему руководил генерал фон Браухич, но в роли главного инспектирующего лица - главнокомандующий сухопутными войсками вермахта генерал-полковник Вернер фон Фрич (1880-1939).
По мнению, руководства советской военной разведки, главной особенностью этой фазы манёвров стал факт первого в истории нацисткой Германии применения на территории Восточной Пруссии танков. Причём последние силой до приданного пехоте батальона были использованы массировано – на узком участке с целью прорыва полосы подвижной обороны «противника».
Силами «красных» (21-я пехотная дивизия, 9-й и 31-й корпусные пулемётные батальоны, зенитный артдивизион, авиационный разведотряд и отряд воздушной связи) командовал генерал-лейтенант Водрич, а силами «синих» (11-я пехотная дивизия, танковый батальон, зенитный артдивизион, авиационный разведотряд и отряд воздушной связи) - генерал-лейтенант фон Нибельшютц.
Как отметили в своих докладах наши разведчики, обе противоборствующие стороны продемонстрировали высокие боевые качества и возможности. При этом особенно инициативными, по их компетентному мнению, были все же «синие». Например, в ходе учебных боёв, развернувшихся в окрестностях Штейнберга, те не прекращали решительно атаковать «противника» даже с наступлением ночи...
...А до начала 2-й Мировой войны оставалось тем временем уже меньше трёх лет...
Полковник милиции Юрий РЖЕВЦЕВ.
sobkor
Форумчанин
Сообщения: 7584
Зарегистрирован: 08 авг 2005, 19:04
Откуда: Калининград
Контактная информация:

Сообщение sobkor »

Теперь подошло время поместить исторический очерк о том, как в глазах советской военной разведки выглядела польская полиция «образца середины-конца 1930-х гг.».
Юрий РЖЕВЦЕВ

Из фондов спецхранов

ПОЛЬША 1930-Х ГОДОВ БЫЛА ОБРЕЧЕНА НА РАЗГРОМ:
советская военная разведка знала, если не все,
то почти все её военные тайны

Гриф секретности с трагедии Катынского леса снят, как известно, еще во времена горбачевской перестройки. Сегодня уже не составляет государственной тайны, от чьих рук и по чьей злой воле в действительности приняли в Смоленске мученическую смерть тысячи и тысячи депортированных из Польши в 1939-1940 годах польских военнослужащих, сотрудников правоохранительных органов, осадников, лиц духовного звания... Только стало ли от этого тайн, связанных с теми почти трагическими событиями, меньше?
Свой вклад в исследование и придание гласности тайных механизмов подготовки и осуществления сталинским режимом вооружённой агрессии против тогдашней панской Польши (агрессии, которая, напомним, явилась не менее страшной прелюдией Катынской трагедии!) пытается внести и Объединённая редакция МВД России. В руки её специального корреспондента по воле случая попали подлинники датированных 1936 и 1937 годами разведывательных сводок и других некогда совсекретных материалов разведывательного отдела Киевского военного округа РККА. Среди прочих разведанных, адресованных старшему и высшему комсоставу нацеленных для нанесения сокрушительного удара по Польше частей и соединений КВО, обращают на себя внимания оперативные и аналитические данные относительно боевого потенциала структур польского... МВД (полиции, корпуса пограничной стражи и корпуса пограничной охраны). Оказывается, у аналитиков ГРУ были все основания полагать, что в случае вооружёенного вторжения Красной Армии на территорию суверенной и независимой Польши со стороны местной полиции в силу её стройной организации и высокого уровня насыщенности стрелковым и даже бронетанковым вооружением можно было ожидать не просто сопротивления, а сопротивления, угрожающего наступающим войскам серьёзными потерями в живой силе и технике. Отсюда – та тщательность и настойчивость, с которыми советские военные разведчики, буквально по крупицам собирали любую мало-мальски значимую информацию и о польских органах правопорядка. Для удобства изложения почёрпнутый из названных разведанных фактический материал разбит на тематические блоки-главы.

ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ
Трудно найти этому логическое объяснение, но структурная организация самого министерства внутренних дел Польши нашу военную разведку, похоже, не очень-то интересовала. По крайней мере, командованию и штабам своих войск наши разведчики предоставили в 1936 и 1937 годах лишь следующую донельзя куцую информацию: названное министерство осуществляет руководство государственной полицией, корпусом пограничной стражи (имел полицейскую организацию и охранял границу с Восточной Пруссией, Германией и Чехословакией) и корпусом пограничной охраны (имел военную организацию и выполнял задачи по охране границы с СССР, Латвией, Литвой и Румынией). При этом отдельно подчеркивалось, что МВД не подчинены военно-полицейские формирования в лице десяти жандармских дивизионов (по одному в каждом из корпусных военных округов Польши) и жандармские подразделения (роты, взвода и посты) дивизий, бригад и отдельных частей вооружённых сил, за исключением жандармских подразделений корпуса пограничной охраны.
Бросается в глаза и та однобокая политическая защоренность наших работавших против Польши Штирлицев (впрочем, могло ли быть по-другому в те, отмеченные жесточайшим сталинским террором, годы?!): начавшийся в начале 30-х годов процесс увеличения государственных расходов Польши на содержание полиции, вызванное, в первую очередь, процессом увеличения штатной численности полицейских служащих, истолковывается ими только и исключительно «ростом революционного движения в стране». Словно, помимо действительно имевших места массовых акций гражданского неповиновения со стороны наименее социально защищенных слоев польского общества, в Польше в тот период вообще не существовало каких-либо проблем с уличной и рецидивной преступностью...

ГОСУДАРСТВЕННЫЕ РАСХОДЫ НА СОДЕРЖАНИЕ ПОЛИЦИИ
Итак, по сведениям, полученным нашей разведкой из конфиденциальных источников ещё в конце 1936 года, проект государственного бюджета Польши на 1937-1938 годы предусматривал увеличение расходов на полицию на 2,7 миллиона злотых, которые должны были, главным образом, пойти на содержание тысячи дополнительных штатных единиц. Всего министерству внутренних дел проектом бюджета предполагалось выделить 9 процентов от общих сумм государственных расходов (для сравнения: военному министерству - 40 процентов, министерству просвещения и вероисповедания - 16, на погашение государственного долга - 11, на прочие расходы - 24). Общая же сумма доходов Польши в 1936-1937 годах, по сведениям нашей разведки, составила 2221,0 млн злотых и равнялась общей сумме расходов.
Без дефицита был составлен и проект госбюджета на 1937-1938 годы: предполагалось получить доходов на сумму 2293,7 млн злотых при сумме предстоящих расходов в 2293,4 млн злотых (то есть польские власти не без оснований ожидали достичь превышения доходов над расходами на 300 млн злотых).
Отдельно отслеживались нашими военными разведчиками реальные (и при этом, по их компетентному мнению, огромные) расходы воеводских властей на содержание своей полиции. Так, в Разведсводке от 10 мая 1937 года (стр. 23) приводятся цифры расходов на ноябрь 1936 года, добытые Разведотделом КВО из официальных донесений ряда приграничных по отношению Советского Союза воеводских комендатур: Станиславское воеводство истратило на содержание и обеспечение всем необходимым своих полицейских служащих 319.122 злотых, Львовское - 724.645, Люблинское - 378.328, Тарнопольское - 213.300, Полесское - 5.306.761 злотых.
«Столь большая сумма расходов на полицию в Полесском воеводстве в ноябре мес., - делают логическое предположение наши разведчики, - объясняется, видимо, усилением полицейской службы (в июне-августе [1936 года] расходы за месяц составляли 289.000-300.000 злотых)».

СТРУКТУРНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПОЛИЦИИ
В отличие от центрального аппарата польского МВД, структурная организация центрального аппарата государственной полиции (он обозначен нашей разведкой как команда общей полиции с местом дислокации в Варшаве) в разведсводках выявлена и раскрыта вплоть до интендантских подразделений и особенно - в сводке, датированной 20 февралем 1937 года (стр. 19). Для удобства повествования воспользуемся лаконичным стилем наших разведчиков. Итак, команда общей полиции насчитывала четыре отдела, официально обозначаемые цифрами: 1-й - отдел учёта личного состава (или, говоря современным языком, отдел кадров); 2-й - отдел снабжения и вооружения; 3-й - отдел подготовки (очевидно, отдел, отвечающий за уровень профессиональной подготовки личного состава); 4-й - следственный отдел, имевший в своем составе некое (не уточняется какое, очевидно, следственное) управление численностью до 60 сотрудников.
Во главе государственной полиции стоял её комендант (эта должность в разведсводках ещё иногда именуется как генеральный инспектор полиции). В конце 1934 года на этот пост был назначен генерал бригады Кордин-Заморский, которого наши разведчики (стр. 20 Разведсводки от 10 мая 1937 года) не без доли явного уважения перед его новаторскими новациями характеризуют следующим образом: «Уделил, между прочим, очень большое внимание подбору близких и верных ему людей. На должность начальника штаба назначен капитан Козолупский, начальником 3 отдела - майор Данилькевич. В 1936 году генерал Заморский ездил специально в Германию для ознакомления с германским институтом полиции».
В непосредственном подчинении коменданта (генерального инспектора) полиции находился инспектор, который, судя по всему, выполнял роль заместителя. По вертикале на аппарат общей команды полиции замыкались 16 команд полиции воеводств: Варшавская, Лодзинская, Познанская, Поморская (г. Торунь), Виленская (г. Вильно, современный Вильнюс), Келецкая, Люблинская, Краковская, Новогрудская, Волынская (г. Луцк), Тарнопольская (г. Тарнополь, современный украинский Тернополь), Станиславская (г. Станислав, современный украинский Ивано-Франковск), Львовская, Белостокская, Полесская (г. Брест-на-Буге, современный белорусский Брест), Шленская (г. Катовице).
Аппараты воеводских команд имели структуру, аналогичную структуре центрального аппарата, но при трёх незначительных отличиях. Во-первых, насчитывали всего лишь около сорока управленцев. Во-вторых, штатные отделы именовались здесь рефератами. И, наконец, в-третьих, 4-й (следственный) отдел-реферат подчинялся напрямую только Варшаве.
Поскольку воеводства делились на повяты (уезды), то, разумеется, их главы в лице повятовых старост должны были располагать своими собственными полицейскими силами. Последние именовались командами (но чаще комендатурами) повятовой (уездной) полиции и состояли из трёх отделов - общего, снабжения и подчиненного только следственному реферату воеводского аппарата следственного отдела. Штат управленцев не был великим - всего 9 человек, трое из которых – следственные работники. Кроме этого, в каждом городе с населением свыше 10 тысяч человек обязательно имелся комиссариат полиции численностью в 30 полицейских служащих, а во всех других городах, а также в сёлах - полицейские постерунки. По данным нашей разведки, каждый городской постерунок насчитывал 12-15 полицейских служащих, а сельский - 7-8.
В отдельную главу повествования (страницы 21-23 Разведсводки от 10 мая 1937 года) выделено описание сформированных с целью усиления государственной полиции в апреле 1936 года отдельных резервных рот и эскадронов («личный состав которых специально подобран из наиболее надежных и проверенных людей») и специальных автотранспортных частей полиции. И если к маю 1937 года автотранспортные части, предназначавшиеся для повышения уровня моторизации полиции, были выявлены нашей разведкой не полностью (более-менее подробно было известно лишь о Варшавской), то о названных резервных подразделениях (7 ротах и 5 эскадронах общей численностью около 1400 человек) они знали предостаточно - от информации о местах (как постоянной, так и временной) дислокации до штатного расписания. Так, резервные роты «А», «B» и «C», сведенные в группу резерва, постоянно дислоцировались в Варшаве. Рота «D» - в селе Старе Гербы (17 км юго-западнее города Ченстохово). Рота «E» - в селе Новы Голенбин (35 км южнее города Познань). Рота «F» - во Львове. Рота «G» - в Кракове.
Эскадроны: № 1 и № 2 - в Варшаве; № 3 - во Львове; № 4 – в Луцке; № 5 - в Ковеле.
Типовое штатное расписание резервных рот. Офицеров – 2; подофицеров и рядовых, окончивших школу и являющихся командирами дружин или инструкторами, - 20; подофицеров-санитаров - 1; рядовых по подпискам (т.е. контрактовой службы) - 128; всего - 151 человек. (К июлю 1937 года, необходимо уточнить, наши военные разведчики выяснили, что штатное расписание резервных рот претерпело значительные изменения и теперь было составлено индивидуально под каждую роту. Например, роты «A», «B», «G» стали иметь не по два как раньше, а по три офицера, и т.д.)
Средства механизации, имеющиеся в ротах и делающие их высоко мобильными: грузовых (под перевозку личного состава) автомашин - 7; лошадей - 1; двуколок - 1.
Штатное расписание резервных эскадронов: офицеров - 2; старшин - 1; нижних чинов, окончивших школу, - 23; рядовых по подпискам - 79; подофицеров-санитаров - 1; подофицеров-ветеринаров - 2; всего - 108 человек.
В той же Разведсводке от 10 мая 1937 года (стр. 21) командование и штабы войсковых частей Киевского военного округа РККА информируются военной разведкой о том, что польский правительственный декрет, датированный началом 1936 года и также направленный на дальнейшее усиление государственной полиции, освободил последнюю от несения караульной службы, охраны железнодорожных составов, складов и тому подобных объектов и передал перечисленные функции специально сформированным для этого охранным частям (однако их подчинённость - вооружённым силам либо МВД? - почему-то не уточняется).

КОМПЛЕКТОВАНИЕ И ПОДГОТОВКА КАДРОВ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПОЛИЦИИ
Комплектовалась польская полиция по вольному найму, причём нередко, что неоднократно отмечалось нашей военной разведкой, вербовка осуществлялась в рядах вооружённых сил среди выслуживших срок действительной военной службы солдат и подофицеров. В частности, солдатами, уволенными в долгосрочный отпуск, были укомплектованы резервные роты и эскадроны.
Обязательными условиями приёма на службу для нижних чинов являлись: отсутствие у кандидата судимости, наличие у него крепкого здоровья и свидетельства об окончании не менее семи классов народного училища, а также, как это ни покажется странным, отсутствие семьи. Последнее требование, закрепленное, кстати, в законодательном порядке, аргументировалось тем, что «женатый полицейский мало уделяет внимание службе». Жениться разрешалось лишь после семи лет пребывания в рядах полиции. Правда, эта и другие строгости службы, скрашивались приличным денежным содержанием, а также пенсионной льготой: полицейскому, прослужившему в полиции не менее 27 лет и имевшему свидетельство врачебной комиссии о непригодности к дальнейшему несению службы, полагалась пенсия в размере его месячного оклада.
Вернемся, однако, к разговору о новичках. Всякий из них подписывал контракт сроком на шесть лет, после чего получал направление в одну из двух полицейских школ - города Сосновица (45 км северо-восточнее Люблина) или местечка Мосты Вк. (30 км севернее Львова), или же на специальные краткосрочные курсы. Срок обучения в школах поначалу равнялся шести месяцам. Однако в Разведсводке от 10 мая 1937 года (стр. 23) в отношении полицейской школы местечка Мосты Вк. даются следующие уточнения. Так, оказывается, к этому времени школа за счёт сокращения срока обучения до трёх месяцев значительно увеличила свою выпускную способность. Всего она насчитывала пять курсов - четыре для будущих специалистов следственных аппаратов и один - для общей полиции. На каждом курсе одновременно обучалось до 270 человек. Одновременно при названной школе действовали краткосрочные курсы по подготовке для полицейских кавалерийских эскадронов старшин и инструкторов конного дела, а также по подготовке шоферов и кинологов.
Курсы по подготовке шоферов для полиции, как выяснили наши военные разведчики, на 10 мая 1937 года работали и в городе Лодзь при дислоцированном здесь 10-м бронетанковом батальоне вооружённых сил.
Что касается офицерского состава, то их для полиции готовила специальная школа в Варшаве. В нее принимались не просто годные по своим морально-деловым качествам и уровню физической закалке лица, но, вдобавок, имеющие по запасу военный чин не ниже подпоручика (первый офицерский чин в армии), образование не ниже среднего и возраст не старше 35 лет. Срок обучения был установлен в два года. Правда, в конце мая 1937 года в связи с острой нехваткой офицерского состава были сделаны определённые поблажки для лиц подофицерского состава: для лучших из них при Варшавской школе были открыты шестимесячные офицерские курсы. При этом высшие полицейские чины, похоже, руководствовались опытом открытия месяцем раньше аналогичных курсов в городе Грудзиондз при учёбном центре жандармерии.
Офицеры же, пополнившие ряды полиции путем перевода из армии (а только в первые месяцы 1936 года наши военные разведчики насчитали таких свыше 70, из которых капитанов и ротмистров было тридцать три, а поручиков - свыше сорока), полицейские знания приобретали путём участия в трёхмесячных офицерских сборах при всё той же Варшавской школы, а также в ходе практических стажировок.
Бывшие армейские офицеры, как правило, получали назначения в управленческие аппараты на должности военных референтов или же на должности командного состава резервных рот и эскадронов. При зачислении в штаты полиции они (в зависимости от своей новой, полицейской, должности) переаттестовывались в чин полицейского комиссара или подкомиссара.
Как правило, обо всех известных ему назначениях армейских офицеров в полицию Разведотдел КВО немедленно информировал командование и штабы обслуживаемых частей. В частности, такие списки содержатся в Разведсводках от 20 сентября 1936 года (сс. 24-25) и от 20 февраля 1937 года (стр. 21).
Одновременно отслеживались и те полицейские служащие (как офицеры, так и нижние чины), которые были отмечены за свою служебную деятельность крестом Заслуги. При этом с особым и понятным пристрастием, что называется, брались на карандаш те из них, кого власти наградили именно, говоря языком Разведсводки от 10 мая 1937 года, «за подавление революционных выступлений».
Самое пристальное внимание было, конечно, уделено нашими военными разведчиками и укреплению партнёрских контактов между польской и немецкой полициями. Так, в сборнике «Разведывательная сводка № 9 1937 года» (стр. 32) зафиксированы факты посещения офицерами немецкой полиции своих польских коллег: «21.7.37 из Белостока во Львов приехал офицер немецкой полиции Кульнер, который 22.7 уже выехал в г. Станислав. Второй офицер – Шульц Рейнгартд 22.7 приехал из Варшавы в Лодзь. Офицеров сопровождали представители польской полиции».

СЛУЖЕБНАЯ ПОДГОТОВКА И ПРАВООХРАНИТЕЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Специальные знания и навыки нижними полицейскими чинами оттачивались на плановых занятиях, которые, например, в постерунках проводились комендантами повятовой полиции с частотой не реже одного раза в неделю. Вот как такие занятия, организуемые для личного состава полиции Львова, описываются в сборнике «Разведывательная сводка № 9 по данным на 20 декабря 1936 года» (стр. 20, цитата дается с сохранением стилистики оригинала): «Наряду с увеличением полиции проводится большая работа по повышению её подготовки. Весь личный полицейский состав проходит занятия по развертыванию с походной колонны повзводно и во взводе в две и одну шеренгу; по изготовке к стрельбе стоя, с колена и лёжа и по изучению приёмов, с помощью которых разгоняется собравшаяся толпа и др. В частности, на этих занятиях команда: «Разойдись, а то будет применено оружие!» - выполнялась всем взводом по условному знаку (цифра) офицера».
Чуть ниже приводится и одна из форм охраны общественного порядка во Львове: «В городе часто устраиваются также облавы. Во время облавы отдельные полицейские тщательно всматриваются в проходящую публику и всех, вызвавших подозрение, задерживают. В частности, к приезжим полицейские применяют такой способ: спрашивают, где такая-то улица (театр, кино и пр.). Все неудовлетворительно отвечающие на эти вопросы задерживаются».
Неоднократно фиксировались нашей военной разведкой и иные бескомпромиссные методы противодействия польской полиции - обыски, избиения, аресты и даже расстрелы. Вот цитата из Рразведсводки от 10 мая 1937 года (стр. 24): «В Волынском воеводстве, например, с целью вылавливания коммунистов и антигосударственно настроенных лиц специально снаряжаются полицейские патрули по дорогам и селам, делаются засады. При малейшем сопротивлении задерживаемых или при попытке их к бегству применяется огнестрельное оружие. По официальным донесениям воеводской комендатуры, в 1936 г. патрулями убито при подобных обстоятельствах 6 и ранено 7 человек».
Тут же отмечено, что полиция обладает обширным аппаратом негласных осведомителей, в роли которых в восточных воеводствах чаще всего выступают осадники, в связи с чем, уточняют военные разведчики, население произвело в Замостьском, Красноставском, Грубешувском и других уездах Люблинского воеводства ряд поджогов домов осадников.
Особенно нестабильной оперативная обстановка складывалась в восточных воеводствах, что подтолкнуло польские власти к необходимости сконцентрировать здесь мощные силы полиции. Так, наша разведка незамедлительно отметила факт создания в середине 1937 года во Львове некого специального координационного центра для руководства сосредоточенными в восточных воеводствах полицейскими силами. Было известен ей и руководитель штаба - прибывший из центрального аппарата некий надкомиссар Булинский.
Отслеживались и все выезды резервных рот и эскадронов для осуществления карательных акций, а также факты готовности использовать в подобных карательных целях армейские части, в частности, - против участников рабочих забастовок 1936 года во Львове дислоцированный в этом городе 14-й уланский полк 6-й отдельной кавалерийской бригады («Каждому солдату было выдано по 40 боевых патронов. Все офицеры были переодеты в солдатскую форму. Лошади стояли оседланными и пр. Солдатам и даже подофицерскому составу не только не разрешалось выходить за пределы военного городка, но и не разрешалось собираться группами. Полк для усмирения бастующих вызван не был, так как с бастующими справилась полиция» - Разведсводка от 20 февраля 1937 года, стр. 19.)
Теперь несколько слов о формах идеологической обработки личного состава полиции. Оказывается, что наряду с офицерским составом её осуществляла ведомственная газета государственной полиции «На постерунке» (т.е., в переводе на русский, «На страже»). Она издавалась в Варшаве с периодичностью четыре раза в неделю. Подписка на нее была открытой для любого, даже сугубо штатного, гражданина. Стоимость подписки в первой половине 1937 года на один месяц равнялась 1,2 злотых.
«На постерунке» обязан был выписывать каждый без исключения полицейский постерунок, при этом необходимая для оформления подписки сумма бралась из денег, вносимых в общую кассу в равном количестве всеми местными полицейскими служащими.

ВООРУЖЕНИЕ И ТЕХНИЧЕСКАЯ ОСНАЩЁННОСТЬ ПОЛИЦИИ
Основным табельным оружием польского полицейского в середине-конце 1930-х годов была винтовка (у личного состава сельских постерунков системы Маузера, а городских п - системы Бертье или Манлихера) и револьвер системы Леона Нагана польского производства. Подметила, к слову, наша военная разведка и такое отличие между сельским и городским полицейским: первый при несении службы обязан был никогда не расставаться с винтовкой, а вот второму она выдавалась лишь при возникновении каких-либо экстремальных ситуаций.
На каждую винтовку полагалось по 80 патронов (но при этом 60 из них хранились как боезапас в постерунке под замком), а на револьвер - 25 патронов. Создавался в постерунках и запас винтовок - из 10-15 штук. На складах же повятовых комендатур в качестве мобилизационных запасов помимо винтовок и револьверов хранились и пулемёты, что, понятно, не могло не вызывать определенного беспокойства у нашего командования.
Не осталась без внимания у Разведотдела КВО и распоряжение польского МВД, на основании которого в 1937 году всем лесникам и лесным сторожам было разрешено беспрепятственно (достаточно было лишь иметь на руках соответствующую справку от владельца леса) носить оружие, причём оружие как гражданского, так и военного образца (стр. 25 Разведсводки от 10 мая 1937 года). Дело в том, что лесники и лесные сторожа всегда рассматривались советской стороной как внештатные, по долгу своей службы, сотрудники полиции. Однако куда большую озабоченность за успех предстоящей (в обозримом будущем) операции по военному вторжению в Польшу вызывал у советского командования факт наличия у польской полиции большого парка грузовых автомобилей, мощной современной коротковолновой радиосвязи и, по не уточненным на 1937 год данным, даже собственных бронетанковых частей. Впрочем, все по порядку.
Процесс резкое увеличения численности автопарка был отмечен нашей разведкой ещё в начале 1936 года. Автомашины и мотоциклы в первую очередь закупались польским МВД для автотранспортных частей полиции и ее резервных рот и эскадронов. При этом польские власти, судя по всему, не делали из данного факта особой тайны. Так, 24 полицейские машины (по 24 человека личного состава в каждой) были продемонстрированы 27 июня 1937 года на военном параде, устроенном на Мокотовском поле в честь посещения Польши румынским королём. Полицейская автоколонна, двигаясь за автоколонной польского Красного Креста, замыкала тогда парадные шеренги школы подхорунжих, пехотной и кавалерийской дивизий.
Активная работа велась нашей военной разведкой и по выявлению приёмо-передающих полицейских радиостанций. На 1 июля 1937 года их ею было зафиксировано и поставлено на контроль 16, в частности, 9 - при уездных комендатурах и одна (малой мощности) - при школе полиции местечка Мосты Вк. Кроме того, было установлено, что «полиция располагает большой сетью приёмных р/станций, имеющихся в уездных комендатурах, ведущей приём радиотелефонной передачи р/станций в своих воеводствах. Такими приёмными р/станциями снабжены все уездные комендатуры Львовского, Тарнопольского, Станиславского, Люблинского и др. воеводств. В г. Луцк, в частности, производится замена приемо-передающей р/станции, по-видимому, на более мощную, а во всех уездных комендатурах воеводства устанавливаются приемные р/станции.» (стр. 33 сборника «Разведывательная сводка № 8 1937 года»).
Гораздо меньше Разведотдел КВО знал о полицейских бронесилах. Вся информация о них была косвенного характера. Вот типичный пример: «Во время столкновения полиции с крестьянами в Конинском уезде (Лодзинское воеводство) были применены автобронемашины и танкетки. Этот факт дает возможность предполагать, что в составе полиции имеются и автобронетанковые части» (стр. 24 Разведсводки от 10 мая 1937 года)...
Полковник милиции Юрий РЖЕВЦЕВ.
Последний раз редактировалось sobkor 29 авг 2005, 13:59, всего редактировалось 1 раз.
Аватара пользователя
Nick
Участник
Сообщения: 426
Зарегистрирован: 01 авг 2005, 11:06
Откуда: Черняховск-Москва
Контактная информация:

Сообщение Nick »

Но полицейские формирования Германии могли привлекать и войсковые соединения для проведения отдельных мероприятий.
У нас же это делалось. Яркий пример описан в "Моменте истины" Богомолова.
Ответить